– Вызови «скорую»! У тебя есть мобильный? Если нет, возьми мой. Ты же не хочешь, чтобы моя смерть оказалась на твоей совести, да? Давай забудем то, что здесь произошло. Хватит – значит хватит. Больше никаких смертей.
Дзен приблизился и обошел мужчину, не отводя фонаря от его лица.
– Габриэле? – с надеждой произнес человек.
– Нет, не Габриэле.
Мужчина дышал учащенно и тяжело. Его правая нога была вывернута в колене градусов на тридцать. На лице, руках и на полу рядом с ним виднелась кровь.
Дзен переложил фонарь в левую руку, опустился на колено и правой стал обыскивать карманы раненого. Позиция была неудобной, источник света находился слишком близко, слепил, и он заметил нож лишь тогда, когда тот оказался у самого его горла. Но нападавший был затруднен в движениях, Дзен успел увернуться и откатиться в сторону. Ни тот, ни другой не произнесли при этом ни слова. Дзен встал и ногой пнул державшую нож руку, нож звякнул о камень и отлетел в одно из бывших коровьих стойл. Дзен поднял оружие, убрал лезвие внутрь и положил нож в карман, после чего возобновил обыск. Собрав содержимое всех карманов мужчины, он стал изучать его, светя себе фонарем. Некоторое время спустя он почувствовал, что в помещении появился другой источник света, – к ним приближался Габриэле Пассарини, двигавшийся в странно агрессивной манере, свойственной иногда хромым. В одной руке у него по-прежнему был фонарь, в другой – пистолет.
– А что мне было делать? – произнес он, словно продолжая разговор с самим собой. – Я не собирался причинять ему вред. Я просто хотел выбить у него из рук оружие. Он пытался меня убить! Но когда я его толкнул, он свалился сюда с сеновала.
Дзен не обращал на Габриэле никакого внимания. Он закончил исследование предметов, извлеченных из карманов раненого мужчины, переложил их в свои собственные и только тогда взглянул на Пассарини.
– Тридцать лет назад вы стали свидетелем убийства лейтенанта Леонардо Ферреро в заброшенном военном туннеле в Доломитовых горах. Расскажите мне, что именно произошло в тот день?
– Ничего не говори! – закричал лежавший на полу человек. – Он – ищейка из Министерства внутренних дел. Они хотят опозорить армию. Убей его, а потом вызови мне «скорую»! Я все улажу. Я скажу, что это он во всем виноват, а ты спас мне жизнь.
– Полковник Альберто Гуэррацци тоже присутствовал при этом, – невозмутимо продолжал Дзен. – А также Несторе Сольдани, который был убит несколько дней назад в Кампьоне д'Италия в результате взрыва бомбы, подложенной в его автомобиль, – через несколько дней после обнаружения тела Леонардо Ферреро и за один день до вашего побега сюда. Вы трое плюс Леонардо Ферреро составляли тогда ячейку тайной организации под кодовым названием «Медуза».
– Убей его, Габриэле! – завопил Гуэррацци голосом, искаженным болью. – Этот человек – мина, которую министерство использует, чтобы взбаламутить воду, официально оставаясь ни при чем. Что бы он ни раскопал, это пока остается его частным достоянием. Он не успел еще ничего передать в Рим. Если бы успел, я бы это знал. Так что опасность можно пресечь так же, как с Ферреро. Потому что так же, как Ферреро, этот тип представляет собой высшую степень угрозы национальной безопасности. Теперь я старше тебя по званию и как старший офицер в чрезвычайной ситуации приказываю тебе немедленно уничтожить его. У тебя есть для этого средство, а ответственность я возьму на себя. Неповиновение моему приказу будет квалифицироваться как предательство.
Габриэле Пассарини вздохнул и сказал:
– Да пошел ты, Альберто.
С пола послышался сдавленный стон.
– Гуэррацци был главой ячейки, – продолжал Дзен очень усталым голосом, – единственным, кто имел контакт со следующим по иерархии уровнем командования. Однажды он сообщил вам, что получил приказ собрать вас в заброшенной системе туннелей военного назначения в Доломитовых горах для прохождения ритуального обряда посвящения. Делалось это для того, полагаю, чтобы крепче сплотить ячейку – вы были новичками в «Медузе», – а также установить мистически-кровную связь – Blutbruderschaft [31] – со славными героями полка, павшими в годы Первой мировой войны.
– Вся слава досталась им! – с горечью выкрикнул раненый.
– Совершенно согласен. Вся слава досталась им, несчастным ублюдкам. И всё сострадание тоже. Как бы то ни было, именно это вам сказали, и, разумеется, все вы охотно ухватились за возможность выбраться из казарм и провести с ребятами выходные в горах, так же, как незадолго до того вы поступили, получив приглашение присоединиться к некоему элитному клубу, каким вам представлялась «Медуза». Вот этот Гуэррацци был единственным, кто знал истинную цель экспедиции. – Дзен ткнул пальцем в раненого. – Полковник Гаэтано Комаи, его армейский командир и человек, державший с ним связь как непосредственный начальник по организации «Медуза», проинформировал его о том, что Леонардо Ферреро встречался с радикальным журналистом коммунистического толка Лукой Бранделли, специализирующимся на журналистских расследованиях. Ферреро собирался открыть ему подробности «Операции Медуза». Не сомневаюсь, что Комаи показал Гуэррацци фотографии, тайно сделанные во время встречи Ферреро с журналистом в пиццерии на пьяцца Бра. Задача Гуэррацци состояла в том, чтобы выяснить, сколько еще раз Ферреро разговаривал с Бранделли и что именно успел открыть, – а затем убрать его. Не знаю, как Гуэррацци изложил это вам и Сольдани, сеньор Пассарини, но подозреваю, что он использовал тот же набор слов и аргументов, с помощью которого только что уговаривал вас убить меня.
– Альберто сказал нам… – начал Габриэле.
– Заткнись! – завопил Гуэррацци. – Если ты не желаешь исполнять свой долг, то, по крайней мере, держи язык за зубами.
Последовало короткое молчание.
– У вас случайно нет здесь какой-нибудь бумаги? – спросил Дзен, обращаясь к Пассарини.
– Бумаги?
– Предпочтительно писчей, но сойдет любая. Я знаю, что вы книгочей, так если бы вы…
– В доме у меня есть бумага.
– Не будете ли вы так любезны принести несколько листков?
– Но зачем?
– Пяти-шести вполне хватит. Да, и пожалуйста, не вздумайте пытаться бежать, как бы это ни казалось соблазнительным. Если вы так поступите, я позвоню в управление и скажу, чтобы выписали ордер на ваш арест за покушение на убийство полковника Альберто Гуэррацци.
– Это был несчастный случай!
– Решать будет суд, но расследование займет не менее трех лет, если вам повезет выжить в тюрьме. Уверен, что полковник и его друзья постараются сделать ваше там пребывание как можно более неприятным, если не фатальным.
Даже в колеблющемся свете фонаря было видно, как испугался Габриэле. Кивнув, он захромал к выходу.
– Я знал, что с вами будет масса неприятностей, как только познакомился с вашим досье, Дзен, – сказал Гуэррацци. – Да, я догадался, кто вы, хотя, как видите, не сообщил этого нашему книжному червю. Мы можем уладить все между собой. Уверен, что могу рассчитывать на ваше молчание. Вы патриот, такой же, каким по-своему был Бранделли. Тридцать лет назад мы считали его нашим заклятым врагом, разумеется, как и всех коммунистов, но времена изменились. Когда я теперь вижу эту толпу безмозглых потребителей, то испытываю почти ностальгию по прежним врагам.