— Так вы будете выполнять свой служебный долг или нет?! — неожиданно взревел Сесил, и Мигель вздрогнул и поднял глаза.
По щекам Сесила текли слезы.
— Разумеется, сеньор Эсперанса, — кивнул Мигель. — Сейчас я оденусь, и начнем.
* * *
Первым делом они выехали в усадьбу. Осмотрели ставшую коричневой от высохшей крови и усеянную зелеными жирными мухами стену флигеля, рассыпанные повсюду стреляные гильзы и вытоптанные клумбы. Затем, опираясь на вырезанный из виноградной подпорки костыль, Мигель с трудом поднялся на террасу, прошел в столовую дома Эсперанса и невольно охнул. Все вокруг — шторы, скатерть, полы — было залито кровью.
— Господи! — перекрестился он. — Что они здесь делали?
Сесил промолчал.
Опираясь на костыль, Мигель присел и всмотрелся в кровавые разводы на полу. Людей, определенно, убивали не только возле флигеля, но и здесь. А потом, судя по кровавым следам, волокли уже безжизненные тела к черному ходу.
Мигель с трудом поднялся, и его внимание привлек отчетливый рубец на дубовой панели посудного шкафа. Он проковылял ближе и пригляделся. Рубец был округлый, неравной глубины и очень глубокий, и с краю рубца виднелись вжатые ударом в древесину седые человеческие волосы.
Мигель оглядел комнату и увидел еще один такой рубец — в углу, у стены. Доковылял и наклонился. Точно: рубец был — один к одному. Причем, судя по залитой кровью стене, это был решающий удар.
«Чем же они их убивали?»
— Это лопата, Мигель, — сдавленным голосом произнес Сесил. — Я тоже обратил внимание.
— Они их что, лопатами рубили? — ужаснулся начальник полиции, и вдруг по его спине словно промчался ледяной вихрь. — Садовник?! Дьявол! Ну, конечно же, это был садовник. Мятеж, капитан Дельгадо со своим батальоном, поджог полицейского участка, дикая смерть капрала Альвареса — все это отбросило крепкого немого парня куда-то на задний план, а зря…
— Садовник? — смущенно переспросил Сесил. — Вы думаете, это наш садовник?
— А вы что, его видели?! — Мигель почуял в интонации Сесила что-то неладное.
— В общем, да, — пожал плечами Сесил. — Просто я его уже допрашивал, но все без толку. Молчит, как рыба.
— Вы с ним разговаривали и не задержали?! — ужаснулся Мигель. — Вы что, Сесил? Забыли, что с вашим братом случилось?!
Сесил покраснел, затем побледнел и совсем смутился.
— Вы допустили большую ошибку, Сесил, — покачал головой Мигель и приподнялся. — Найдите мне его, Сесил.
— Хорошо, — пробормотал Сесил и пулей выскочил в дверь.
Мигель проводил хозяина всех земель семьи Эсперанса долгим взглядом и неожиданно для себя снова засомневался. Смерть сестры и золовки была объективно выгодна Сесилу, а зная его беспринципность… В общем, предположений здесь можно было понастроить — ого-го!
С другой стороны, сеньор Гарсиа убит садовыми ножницами, а в доме явно убивали округлой, хорошо отточенной садовой лопатой. Может, Сесил и был как-то заинтересован в смерти своих родственников, но сам инструмент убийства определенно принадлежал Себастьяну Хосе Эстебану. Да и все эти растительные фантазии всех предыдущих убийц… все эти розы, орхидеи… нет, без садовника здесь не обошлось!
Мигель медленно поднялся на второй этаж, зашел в комнату сеньоры Тересы, затем в спальню сеньоры Лусии, смотрел мятые, скомканные, засыпанные пеплом и залитые вином, пропахшие мужскими испарениями простыни, затем заглянул в кабинет старого полковника… Но картина и здесь была ожидаемой: полный разгром и кровь — на полу, на шкафах, на занавесках…
Мигель медленно обошел каждую комнату, мысленно прикидывая, сколько же человек могло быть убито внутри дома, и пришел к выводу, что никак не менее десятка. Да, в их числе могли быть и женщины дома Эсперанса, но кто остальные? И если это сделал Энрике Гонсалес, то почему их убивали в доме, а не вывели во двор, как всех остальных? А если — садовник, то зачем ему кто-то, кроме членов семьи Эсперанса?
Мигель ничего не понимал.
* * *
Минут через двадцать вернулся Сесил Эсперанса. Он с горечью сообщил, что садовник исчез, но зато немного отошла от перенесенных испытаний его чудом спасшаяся племянница Долорес и появился конюх Фернандо Лопес, и он тоже кое-что знает. Мигель кивнул и для начала попросил привести конюха.
Судя по дрожащим рукам, Фернандо был здорово напуган. Но вот рассказывал он все достаточно подробно, не пытаясь ничего ни прибавить, ни убавить, чтобы выгородить себя.
Конюх честно рассказал, что более двух дней подряд он под руководством Себастьяна Эстебана вывозил трупы казненных по приговору народного суда фашистов к реке, где опять-таки под неусыпным руководством шестнадцатилетнего садовника все эти трупы закапывались в сидячем положении на глубине около двух метров.
Мигель детально расспросил, где именно хоронили убитых, и ужаснулся. Он точно помнил, что туда же, к реке, еще вчера свозили трупы казненных республиканцев и солдаты капитана Дельгадо! И как теперь отличить левых от правых, совершенно непонятно, а вскрывать «свои» захоронения самоназначенный военный комендант может и не разрешить…
Определенно понял сложность ситуации и Сесил Эсперанса. Он мгновенно сообразил, что до тех пор, пока смерть женщин не будет точно установлена, ему их доли земель не получить, позвонил в комендатуру и добился разрешения на частичное вскрытие массовых захоронений.
Но полный шок постиг обоих, когда они спустя полчаса прибыли на место. От края уже поднявшегося оливкового сада и до самой реки простирались совершенно свежие посадки, и над двумя с половиной сотнями бугорков бодро колыхались на ветру две с половиной сотни новых саженцев.
Мигель вышел из машины и опустился прямо на землю. Растительное сумасшествие продолжалось.
* * *
Себастьян видел, как его разыскивают по всему саду. Видел он и то, как сеньор Сесил и полицейский выехали к реке, как подъехала машина с солдатами и как после некоторой заминки солдаты начали с корнями выдергивать ни в чем не повинные саженцы, но поделать с этим ничего не мог.
Затем они, совершенно не опасаясь божьего гнева, вскрыли полтора десятка захоронений, и полицейский подолгу рассматривал рубленые раны на шеях и головах казненных Себастьяном чужаков. Затем к землянке притащили сеньориту Долорес, и она долго что-то объясняла, а потом приехали еще четыре грузовика с солдатами; они выстроились в цепь и пошли прямо на него, некоторые принялись палить из винтовок по кустам, и уже видящий, как серьезно все обернулось против него, Себастьян недовольно заворчал и признал, что пора отсюда убираться; пусть на время, но как можно дальше.
Однажды пустившись в дорогу, Себастьян так и не сумел остановиться и уже через два дня пути с оторопью осознал, как огромен и разнообразен созданный господом мир. До конца сентября он прошел около двух десятков деревень, а в октябре даже нашел настоящий город — не Сарагосу, совсем другой! И везде были люди, очень много людей.