— Зерна во рту? — холодея переспросил Мигель. Он сразу же вспомнил капитана Гарсиа.
— А что такое? — заподозрил неладное командир.
— Показать можете? — спросил Мигель.
— Зачем? И вообще, друг, ты продукты даешь или мне бойцов посылать?
— Мешок бобов, — автоматически выдал Мигель. — Больше не проси.
— На два батальона — и мешок бобов? — нахмурился командир.
— У меня дети мучную баланду хлебают! — вспыхнул Мигель, тут же пожалел о своей несдержанности и сбавил тон: — Извини, друг, я правда больше не могу, — через меня уже четыре раза войска проходили…
Командир прикусил губу. Он понимал, что это такое.
— Ладно, давай свои бобы. Только объясни, что тебе до этих марокканцев?
— Это не марокканцы, — покачал головой Мигель. — Если я не ошибся, это намного хуже…
* * *
Мигель осмотрел убитых и мгновенно вспомнил точно такие же рубленые раны, которые он видел на двенадцати убитых и закопанных под оливами анархистах. Только теперь убийца наносил удары гораздо точнее и мощней.
Некоторое время он размышлял, а потом тронул замершего рядом командира за рукав.
— Выжившие есть? Ну… те, кто видел, как это делают?
— Нет, — мотнул головой командир. — Все — наповал.
— А пленные? Ну… с той стороны…
— Есть один, — пожал плечами тот.
— Покажи.
Командир недовольно крякнул, попытался изобразить недоверие, но это вышло неубедительно. Мигель уже видел, что командир к нему, в общем, относится неплохо. Наверное, из-за мешка бобов.
— Ладно, пошли.
Они вышли из блиндажа и, пригибаясь, чтобы не попасть под выстрел с той стороны реки, быстро пробежали в самый конец длинной цепи укреплений. Нырнули куда-то вниз, и Мигель не сразу, но разглядел сидящего у стены меж двух конвоиров марокканца-кабила, правда, уже без фески и почти обязательного белого кисейного шарфа.
Конвойные с подозрением уставились на незнакомца, но командир сделал успокаивающий жест рукой и повернулся к Мигелю:
— Спрашивай.
Мигель присел напротив кабила на корточки и посмотрел ему в глаза.
— Ты своих убитых видел?
Лицо марокканца испуганно вытянулось.
— Так видел или нет?
— Да, сеньор, — выдавил тот.
— Во рту земля была?
Если бы марокканец мог побледнеть, он бы побледнел.
— Да, сеньор.
— И зерно было? — переполняясь странной смесью ужаса и восторга, поинтересовался Мигель.
— Да, сеньор.
Мигель повернулся к командиру. Тот стоял ни жив ни мертв.
— Слушай меня, друг, — медленно проговаривая слова, сказал Мигель. — Это делает парень, сейчас ему лет семнадцать или восемнадцать, крепкий, коренастый и совершенно немой. Есть у тебя такой на примете?
— Он у нас есть, сеньор… — неожиданно выдохнул марокканец. — Могильщик. Совсем не говорит.
Мигель вытер мгновенно взмокший лоб и снова повернулся к командиру:
— Мне нужно выйти с ними на связь.
— С кем? — охнул тот. — С «моро»?! Ты что, свихнулся?
— Ты же видел своих ребят, — вздохнул Мигель. — Тех, кого он… лопатой… Хочешь, чтоб завтра новые появились?
* * *
Ждать пришлось до утра, и поначалу командир пытался уговорить Мигеля не рисковать, а потом махнул рукой, потребовал свой законный мешок бобов и хотя бы несколько килограммов бинта и показал рукой на ту сторону реки.
— Там усадьба местных буржуев. Так что, скорее всего, там и штаб. Но вот дойдешь ли, за это я не поручусь — пулеметы у них тут через каждые двадцать метров. Своих я предупрежу; стрелять не будут.
Мигель кивнул, написал посыльному записку, чтобы тому выдали в городе бобы, стащил через голову линялый полицейский мундир, ежась от утренней осенней прохлады, снял нижнюю рубаху, аккуратно привязал ее к выломанной здесь же ветке лещины и вдруг вспомнил, как семь лет назад осматривал точно такие же, но по весеннему времени совсем зеленые ветки под мостом.
Той весной он был еще безумно молод и наивен, верил в Ломброзо, но, бог мой, как же близко стоял он к истине! И если бы не закулисные игры сеньора Рохо…
Он поднял импровизированный флагшток и провел им над головой — получилось внушительно и даже по-своему красиво.
— Господи, помоги! — широко, не стесняясь уставившихся на него из окопов солдат Республики, перекрестился он. На секунду закрыл глаза и, преодолевая дрожь в коленях, шагнул вперед.
* * *
Мигель пошел прямо через мост — тот самый, под которым семь лет назад он упустил этого безумного негодяя, и тот самый, на котором не так давно, каких-нибудь два года назад, налетел на своей «Испано-суизе» на бревно. С тех пор мост ни разу не ремонтировали, и теперь некогда новенькие светло-желтые доски почернели и даже не скрипели — жалобно всхлипывали при каждом его шаге.
На той стороне что-то гневно и тревожно вскрикнули, и вслед немедленно щелкнул сухой винтовочный выстрел.
Мигель остановился и замахал своим импровизированным белым флагом еще сильнее. Попадать под случайную пулю не хотелось.
— Я — парламентер! — немного подумав, крикнул он. — Не стреляйте! Я из города!
На той стороне молчали.
Мигель с трудом преодолел в себе желание обернуться назад, чтобы убедиться, что никто из не наигравшихся еще в войну мальчишек не целится ему в спину, и снова шагнул вперед.
Никто вроде не возражал.
Он взмахнул белой нательной рубашкой еще раз и, собрав всю свою волю в кулак, зашагал через мост. Миновал половину, затем три четверти, а потом вдруг ступил на твердую каменистую почву и понял, что все обошлось.
«Господи, благодарю!» — вздохнул он и, не прекращая махать своим «флагом», пошел прямо по дороге. Мигель уже видел высунувшиеся из укрытий головы, слышал негромкий удивленный говор солдат и боялся только одного — чтобы не ударили в спину. И едва он об этом подумал, как груда камней на обочине неожиданно зашевелилась, оттуда показался ствол крупнокалиберного пулемета и заспанные перепуганные глаза.
Мигель остановился, взмахнул флагом еще раз и в следующий миг понял, что опоздал, — пулемет уже делал свое дело — дробно и тяжеловесно. Мигеля ударило по ногам, а затем, когда он осел на колени, мощно двинуло в плечо, развернуло и бросило на камни лицом вниз.
* * *
Он так и не потерял сознания — ни когда его перебежками, под шквальным огнем с республиканской стороны, уносили с дороги, ни когда перетягивали ноги и торчащий из плеча окровавленный обрубок тонким сыромятным ремнем, ни когда его глаза встретились с глазами подъехавшего на роскошном «Мерседесе» майора Диего Дельгадо.