— Это правда. — Эрика улыбнулась в ответ. Бритта показалась ей очень симпатичной.
— Садись. — Хозяйка ласково взяла ее под локоть.
Эрика сняла уличные туфли и куртку и прошла за Бриттой в гостиную.
— Как у вас красиво!
— Мы живем в этом доме пятьдесят пять лет. — Лицо хозяйки осветилось изнутри. Она уселась на большой яркий диван и похлопала по обивке рядом с собой, приглашая Эрику сесть. — Садись, поболтаем. Я так рада тебя видеть. Мы с Эльси очень дружили, когда были молодыми.
Она выразилась почти теми же словами, что и Аксель, и Эрике на секунду показалось, что и тон был таким же странным. Но Бритта опять расцвела своей прелестной улыбкой.
— Я разбирала чердак и нашла кое-какие вещи мамы… Мне стало интересно. Я так мало ее знала… Ну например, как вы познакомились?
— Мы с Эльси сидели за одной партой. С самого первого урока.
— Значит, вы знали братьев Франкель? Эрика и Акселя?
— Больше Эрика… Аксель был постарше, он смотрел на нас как на несмышленышей. Но какой он был красавец, Аксель! Хоть падай…
— Да, я слышала. — Эрику рассмешил энтузиазм пожилой дамы. — Он и сейчас красив.
— Красив, как бог! — Бритта сделала страшные глаза и сказала театральным шепотом: — Только мужу не говори!
— Обещаю! — Эрика приложила руку к губам. Ей все больше и больше нравилась бывшая мамина подруга. — А Франц? Насколько я понимаю, Франц Рингхольм тоже был в вашей компании?
Бритта выпрямилась и закрыла глаза. Потом грустно посмотрела на Эрику.
— Франц… — Она помолчала и повторила слово в слово: — Да, Франц тоже был в нашей компании.
— По вашему тону судя… вы его недолюбливали?
— Я-то? Недолюбливала? Я была влюблена в него как кошка. Только он поглядывал в другую сторону.
— В какую? — спросила Эрика, хотя уже знала ответ.
— Он ни на кого вообще не смотрел, кроме твоей матери. Ходил за ней, как щенок на поводке. А Эльси… она на него никакого внимания не обращала. Ей никогда не мог бы понравиться такой, как Франц. Это только такая глупая вертихвостка, как я, могла в него влюбиться. Мне тогда главное было, чтобы парень посимпатичней. А он красивый был… и знаешь, такой, ну как бы немного опасный… Девчонки-подростки это любят, а когда повзрослее делаются, соображают, что к чему.
— Не уверена, что вы правы. Даже взрослые женщины почему-то тянутся к опасным типам.
— Наверное, это так… — Бритта задумчиво посмотрела в окно. — Но я, на свое счастье, выросла из этого. И Франц мне разонравился. Он не из тех, с кем мечтаешь прожить жизнь. Не то что мой Герман.
— А не судите ли вы себя слишком строго? Про вас никак не скажешь, что вы… глупая вертихвостка.
— Теперь-то, ясное дело, нет. А тогда… не знаю, как Герман меня выдерживал, пока я не родила первого ребенка. Ничего хорошего во мне тогда не было.
— А Эрик? Каким был Эрик?
Бритта опять долго смотрела в окно — наверное, обдумывала ответ, потому что над переносицей появилась вертикальная морщинка. Потом лицо ее опять просветлело.
— Эрик уже тогда был этаким маленьким старичком. Нет-нет, не в плохом смысле. Он был каким-то… я бы сказала, чересчур взрослым для своего возраста. Он все время о чем-то думал… и читал, читал — носа не отрывал от книги. Франц его дразнил все время. Но Эрик не обижался… он вообще был немного странным, особенно на фоне брата.
— Аксель, как я понимаю, был очень популярен?
— Аксель был герой. И больше всех им восхищался Эрик. Аксель, что бы он ни делал, в глазах Эрика всегда был прав. — Бритта похлопала Эрику по колену и встала. — Пойду-ка я поставлю кофе, а потом продолжим. Надо же… Дочка Эльси. Какая приятная неожиданность…
Из кухни донесся звон чашек и журчание воды, льющейся из крана. Потом стало тихо. Эрика поудобнее устроилась на диване, наслаждаясь видом из окна. Минут через пять она забеспокоилась.
— Бритта? — крикнула она, но ответа не получила.
Эрика встала и пошла в кухню.
Старая женщина сидела за столом и невидящим взглядом смотрела в какую-то одной ей известную точку. Конфорка светилась зловещим красным светом, на ней стоял пустой кофейник, который начал уже дымиться. Эрика подбежала и сняла кофейник с плиты, обожгла руку, чертыхнулась и подставила пальцы под струю холодной воды. Лицо у Бритты было совершенно погасшим.
— Бритта? — испуганно позвала Эрика.
Она решила, что у пожилой женщины какой-то припадок, инсульт, не дай бог, но тут Бритта подняла на нее глаза.
— Подумать только… ты все-таки пришла, Эльси.
Эрика вздрогнула.
— Бритта… я не Эльси, я Эрика, ее дочь.
Бритта, похоже, не слышала ее слов. Лицо у нее постарело на десять лет.
— Я давно хотела с тобой поговорить, Эльси… Хотела все объяснить… но не решалась.
— Что вы не решались? О чем вы хотели поговорить с Эльси? — Эрика села на стул напротив.
Она даже не могла скрыть волнения. Ей вдруг показалось, что она близка к решению загадки. Загадки, которую она почувствовала в разговорах с Эриком и Акселем. Что-то они от нее скрывали, о чем-то ей, по их мнению, знать не следовало.
Но Бритта бессмысленно уставилась на нее, не говоря ни слова. Эрике вдруг захотелось взять ее за плечи и потрясти.
— Что вы не решались объяснить, Бритта?
Та сделала отстраняющий жест рукой, но потом передумала и наклонилась к Эрике совсем близко.
— Хотела… с тобой поговорить… но старые кости… старые кости должны лежать в земле. Ничему не поможешь… Эрик сказал, что… шепчет он, шепчет… неизвестный солдат… — Речь Бритты перешла в невнятное бормотание.
— Какие кости? О чем вы? Что сказал Эрик? — Эрика невольно повысила голос.
В тишине кухни ее вопросы звучали как истерические выкрики. Бритта закрыла руками уши и шептала что-то совсем уж несуразное. Она напомнила Эрике Майю — та поступала точно так же, когда ей пытались сделать внушение.
— Что здесь происходит? — Резкий мужской голос у нее за спиной заставил ее повернуться к двери.
На нее гневно уставился высокий старик с венчиком седых волос вокруг лысого черепа. В руках у него были два пакета с продуктами. Эрика сообразила, что это муж Бритты, Герман.
— Простите. Я… Меня зовут Эрика Фальк. Бритта дружила с моей матерью, и я хотела кое о чем ее спросить… все было просто замечательно… а потом она поставила на конфорку…
Ситуация была настолько неприятной, что Эрика никак не могла сосредоточиться и несла откровенную чушь. Бритта за ее спиной продолжала что-то бубнить.
— У моей жены болезнь Альцгеймера. — Герман поставил пакеты у холодильника.