Девушка с укоризной посмотрела на меня.
– Я что! Я ничего! Они сами! – эти слова вырвались из меня сами.
Я растерянно оправдывался перед ней, словно ребенок, которого застали взрослые за нехорошим делом.
– Вы, Ричард, словно хулиганистый мальчишка! Неужели нельзя договориться по-хорошему?!
– Вы же видите, пробовал. Но не получилось. Лучше скажите, как вы живете?
– Трудно сказать однозначно. И хорошо, и плохо.
– Наташа, мне сейчас нужно уйти. Очень не хочется этого делать, но надо. Вы не могли бы оставить свой адрес? Или мы могли бы договориться о встрече? Мне надо с вами поговорить! Очень надо!
– Я… не знаю, – произнеся эти слова, она замолчала.
Возникла пауза. Мое сердце замерло. Дыхание перехватило. Я ожидал ответа, словно осужденный приговора.
– Плейс-авеню, 114. До свидания.
– До свидания, Наташа.
Счастливый, не замечая ничего вокруг, я пошел к своему столику, но не успел сделать и нескольких шагов, как меня окликнули: – Эй! Мистер – храбрец! Ты так торопишься, что даже забыл поговорить с нами!
– Как насчет мужского разговора?! – поддержал его другой голос.
Я обернулся. За одним из ближайших столиков сидела та самая пара лавочников.
– Это вы, что ли, мужчины? Вы на себя хоть раз в зеркало смотрели, боровы канадские?!
Из-за столиков раздался приглушенный смех. Верзилы резко вскочили, злобно оглядываясь по сторонам. Потом Франк, многозначительно глядя на меня, сказал: – Ты сам, мистер, на это напросился! Никто тебя за язык не тянул!
– Идемте! – бросил я им. – Только сразу заплатите!
– Ты нам тут, щеголь, не указывай!
К нам подошел Стив Рейнольд.
– В чем дело, Дик?!
– Возьми у них деньги, Стив! Они сегодня уже не вернутся!
– Парни, оплатите, а потом идите! Так одним грехом на душе меньше будет, когда на тот свет попадете!
– Почему на тот свет?! – спросил его второй здоровяк, который в отличие своего приятеля воспринимал происходящее более адекватно. Охранник что-то негромко сказал ему на ухо. Багровая пьяная физиономия забияки сначала вытянулась, а затем стала медленно бледнеть. Пьяный кураж испарялся прямо на глазах. Еще минуту назад они собирались разобраться с франтовато одетым молодым парнем, а теперь оказалось, что перед ними стоит известный бандит и убийца Автомат Дик, о котором столько раз писали газеты.
– Чего застыли! Мне некогда! – прикрикнул я на них.
– Сэр! Вы нас извините, сэр! Черт попутал! – начал извиняться Франк. – Ей богу….
Второй лавочник, услышав извинения приятеля, резко развернулся к нему:
– Ты что?! Совсем сдурел!
– Молчи, дурак, потом все объясню! – резко оборвал его приятель. – Сэр! Это недоразумение! Лишнего выпили, и вот…
– Извинения приняты! Гуляйте дальше!
– Премного благодарны, сэр!
Франк дернул за рукав, сажая обратно за столик своего ничего не понимающего приятеля, продолжающего смотреть на него выпученными от изумления глазами.
– Садись! Потом все объясню!
– Пока, Стив! – сказал я охраннику и подмигнул.
Тот улыбнулся и сказал: – Всего хорошего, Дик!
Выйдя на улицу, я спросил Левшу: – Куда едем? У меня здесь, за углом машина.
– Тебе, что, она больше не нужна?
– Не понял.
– Там, куда мы едем, автомобили не рискуют оставлять на улице.
– Ясно. Тогда ловим такси.
Когда-то это был район для средних слоев населения, но со временем пришел в запустение и теперь выглядел ненамного лучше, чем окраины Чикаго. Дом, в который мы вошли, также переживал не самые лучшие времена, но стоило мне переступить порог, как я застыл от изумления при виде богатой отделки комнаты. В ее глубине, за черным полированным столом, чьи ножки утопали в пушистом ковре, сидел невысокий, тщедушный старичок. Один его глаз был закрыт черной повязкой. На большом черепе виднелись редкие завитки темных волос. Одет он был в черный шерстяной пиджак, черный жилет и белую со стоячим воротничком рубашку.
– Здравствуйте, мистер Дантон.
– Здравствуйте… Гм! Извините, не знаю вашего имени.
– Зовите меня мистер Смит.
– Хорошо. Так что за дело у вас ко мне, мистер Смит?
Вместо ответа старичок встал и вышел из-за стола, после чего не спеша подошел к журнальному столику, стоявшему у стены, в обрамлении двух кресел с темно-красной обивкой. Не садясь, он указал на одно из них и сказал: – Присаживайтесь, мистер Дантон.
Подделываясь под речь старика, я ответил ему предельно вежливо: – Благодарю вас.
На столике стояли стаканы, бутылка шотландского виски, коробка сигар «Коронас дель Риц» и черная лакированная шкатулка. Старик уселся в кресло напротив и спросил:
– Виски? Сигары?
– Виски.
Старик взялся за бутылку одной рукой, другой подвинул к себе стаканы. Разлил.
– Это правильно, – неожиданно сказал он, протягивая мне стакан. Пока я пытался понять, что он этим хотел сказать, как тот сам все разъяснил. – Не доверяю людям, которые остерегаются пить. Если человек боится напиться, значит, не доверяет себе. Боится выдать то, что прячет внутри себя.
Я взял стакан и слабым кивком поблагодарил хозяина. Одноглазый старик поднял свой стакан и сказал:
– Предлагаю тост за откровенность и понимание.
Мы отпили по глотку и опустили стаканы. Удовлетворенно вздохнув, старичок сказал:
– Перед тем, как мы начнем говорить, прочтите письмо, оставленное вам.
Одноглазый поставил стакан на столик, открыл шкатулку и достал серый конверт. Отдав мне его, сам он откинулся на спинку кресла. Я повертел письмо. Конверт был чист и не заклеен.
– Вы знаете его содержание?
– Знаю.
Достав из конверта сложенный вдвое плотный лист бумаги, развернул и стал читать. Пробежав глазами весь текст, я с минуту сидел и пытался понять, что все это значит.
– Послушайте! Даже не знаю, как сказать… Завещание, враг. Что все это значит?
– Вам лучше знать.
– Откуда?! Я понятия не имел обо всем этом до этой самой минуты.
– Странно! Мне казалось, что вы более близки с Морисом. Тогда, может быть, вам больше скажет его адвокат Александр Дювуар.
– Может быть, – и я снова взялся за письмо.
«Дик! Если ты читаешь эти строки, значит меня нет в живых. К сожалению, помимо наследства (подробности найдешь в завещании), я тебе оставляю врага. Думал, что больше никогда его не увижу, но недавно вдруг узнал, что он здесь, в Чикаго и ищет меня. Это страшный человек…».