— Ты — пророк, говоришь с ангелами. Я же лишь толкую законы, исполняю обряды и стараюсь защитить свой народ от ошибок. Я знаю, что борьба идет не между людьми. Это — битва богов, и я не вправе мешать ей. — Сильна твоя вера, хотя ты поклоняешься несуществующим богам, — ответил Илия. — Если это битва богов, то Господь изберет меня своим орудием для свержения Ваала и других обитателей Пятой Горы. Тебе нужно было убить меня раньше.
— Я думал об этом. Но в этом не было необходимости. В нужную минуту боги проявили ко мне благосклонность.
Илия не ответил.
Жрец отвернулся и взял в руки папирус, на котором вдова только что написала свой текст.
— Хорошая работа, — сказал он. Внимательно прочитав написанное, он снял с пальца кольцо, окунул его в одну из маленьких баночек с краской и поставил в левом углу печать. Если на папирусе, который кто-то нес с собой, не находили печати жреца, то этого человека могли приговорить к смерти.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она.
— Эти папирусы несут идеи, — ответил жрец. — А идеи обладают властью.
— Но это всего лишь записи торговых соглашений.
— Да, но это могли бы быть планы сражения. Или сведения о наших богатствах. Или наши тайные молитвы. Сегодня, при наличии алфавита и папируса стало легко похитить культурное наследие народа. Глиняные таблички или кожу спрятать трудно. Но соединение папируса с алфавитом может уничтожить культуру любой страны и разрушить мир. Внезапно в дом вбежала женщина.
— Жрец! Жрец! Посмотри, что происходит! Илия и вдова пошли вслед за ними. По улице двигалась толпа людей. Из-за поднятой ею пыли было нечем дышать. Впереди с шумом и криками бежали дети. За ними в безмолвии медленно шли взрослые.
Они подошли к южным воротам города, где собралась группа людей. Жрец протиснулся вперед и увидел человека, ставшего причиной этого беспорядка. Часовой Акбара стоял на коленях с распростертыми руками. Кисти рук были прибиты гвоздями к деревянной доске за спиной. Одежда на нем была изорвана, левый глаз пронзило деревянное копье.
На груди у него кинжалом было вырезано несколько ассирийских букв. Жрец разбирался в египетском письме, но ассирийского языка он не знал. Пришлось обратиться за помощью к торговцу, стоявшему рядом. — «Мы объявляем войну» — вот что написано, — перевел тот. Никто из толпы не вымолвил ни слова. Илия видел, что на лицах людей застыл ужас.
— Дай мне твой меч, — сказал жрец одному из стоявших рядом воинов.
Воин повиновался… Жрец велел известить о случившемся наместника и военачальника. Затем он быстрым ударом всадил клинок в сердце часового.
Мужчина издал стон и упал на землю. Он умер и освободился от боли и позора.
— Завтра я принесу жертвы у Пятой Горы, — сказал испуганным людям жрец. — И боги снова вспомнят о нас Прежде чем уйти, он повернулся к Илие:
— Ты собственными глазами видишь — небеса по-прежнему помогают нам.
— Только один вопрос, — сказал Илия. — Почему ты хочешь принести в жертву народ своей страны?
— Потому что нужно уничтожить идею. Илия слышал, как утром он разговаривал со вдовой, и уже знал, что эта идея — алфавит.
— Слишком поздно Библос уже разносится по свету, а ассирийцы не могут завоевать весь мир. — Кто тебе сказал, что не могут? В конце концов, рядом с их войском боги Пятой Горы.
Илия долго брел по долине. Он знал, что впереди еще по крайней мере один мирный день и ночь. Ни одна война не ведется в темноте, ведь воины не смогут распознать, кто свой, а кто враг. Он знал, что этой ночью Господь дарует ему возможность изменить судьбу города, приютившего его. — Соломон не раздумывал бы сейчас, что делать, — сказал он своему ангелу. — И Давид, и Моисей, и Исаак. Они были людьми твердой веры Божьей, а я всего лишь колеблющийся слуга. Господь предоставляет мне выбор, который лишь в Его власти.
— Похоже, в истории твоих предков очень уж много нужных людей в нужном месте, — ответил ангел. — Не верь этому. Господь требует от людей только то, что лежит в пределах возможностей каждого.
— Тогда Он ошибся во мне.
— Все скорби, что посещают человека, когда-нибудь проходят. Точно так же, как победы и трагедии целых стран. — Об этом я не забуду, — сказал Илия. — Но трагедии оставляют после себя долгий след, а после побед остаются лишь бесполезные воспоминания.
Ангел не ответил.
— Почему, живя в Акбаре, я так и не смог найти единомышленников в стремлении к миру? Зачем нужен одинокий пророк?
— Зачем нужно солнце, что ходит на небе без спутника? Зачем нужна гора, что возвышается посреди долины? Зачем нужен колодец, что стоит вдали? Именно они указывают путь, по которому должен идти караван. — Мое сердце ноет от тоски, — сказал Илия, опускаясь на колени и простирая руки к небу. — Хоть бы я умер здесь и мои руки никогда не обагрились кровью моего или чужого народа. Посмотри назад: что ты видишь?
— Ты же знаешь, я слеп, — сказал ангел. — Мои глаза еще хранят свет славы Божьей. Поэтому я ничего не вижу. Все, что я могу понять, — это то, что мне говорит твое сердце. Все, что я могу предугадать, — это опасность, которая тебе грозит. Но я не знаю, что находится у тебя за спиной…
— Тогда я скажу тебе: там Акбар. В это время дня, когда вечернее солнце освещает его очертания вдали, он прекрасен. Я привык к его улицам и стенам, к его щедрому и радушному народу. И пусть жизнь этих людей до сих пор тесно связана с торговлей и суевериями, сердце у них такое чистое, как ни у одного народа мира. Я научился у них многому, чего не знал прежде. Взамен я выслушивал жалобы горожан и, вдохновляемый Богом, решал их споры. Не раз меня подстерегала опасность, и всегда кто-нибудь приходил мне на помощь. Почему я должен выбирать между спасением этого города и освобождением своего народа?
— Потому что человек должен делать выбор, — ответил ангел. — В этом и состоит его сила — в могуществе его решений.
— Это трудный выбор. Он требует принять смерть одного народа, чтобы спасти другой.
— Еще труднее определить свой путь. Тот, кто не делает выбора, умирает в глазах Бога, хотя по-прежнему живет и ходит по улицам. — И потом, — продолжил ангел, — никто не умирает. Вечность раскрывает объятья всем душам, и каждая душа продолжает свой путь. Все, что живет под солнцем, для чего-то нужно.
Илия снова воздел руки к небесам и закричал: