– Послушай, – хрипло произнес Виктор. – Ты знаешь о сегодняшнем задании?
– Да, – ответила девушка. – Я готовлю «расщепитель». Слежу, чтобы он не вышел из строя в нужный момент.
– Да, это было бы здорово, – сказал Виктор, не заметив, что фраза вышла противоположной по смыслу. – Сегодня мне придется с ним работать.
– Тогда я все еще раз перепроверю, – опять улыбнулась Ольга.
– Хорошо. Слушай, я хотел спросить. В случае потерь с нашей стороны… я имею в виду, в случае, если кто-нибудь умирает, ты всегда выезжаешь на место?
– Всегда. Если агент гибнет на операции – моя задача сделать все, что следует.
Виктор не стал уточнять, что она имела в виду. Значит ли это, что Ольга создает погибшему нужный уровень легенды, чтобы родственники получили пособие? Или же всего лишь ползает на коленях, вытирая пятна крови? Виктор живо вообразил себе картинку: вот он умирает на задании, сраженный вражеской пулей, и Ольга застегивает молнию над его застывшим лицом. И эта женщина, с которой он сейчас пьет кофе, будет делать ему вскрытие, увидев полностью снаружи и изнутри. Затем она сядет писать отчет, чтобы на будущий день успокаивать в кафе очередного смертника.
– Я просто хотел узнать, – проговорил детектив и откашлялся. – Я просто…
– Не торопись. Ты сегодня выедешь на задание?
– Да.
– Я буду там, – твердо сказала Ольга. Звучало так, словно она приедет только ради него. Ее ясные, проницательные и очень умные глаза следили за детективом. Виктор порадовался, что не видит в них отражения собственного взгляда.
– Будь осторожна, – сказал он, встал и пошел к себе в кабинет.
Ответа не последовало, что заставило детектива с отвращением к себе перевести дух. Он бы не выдержал какой-нибудь банальности в ответ.
* * *
Следующие несколько часов Виктор просидел в кабинете, закрывшись на ключ. Он старался ни о чем не думать и ничего не чувствовать, но удержаться от того и другого сразу было слишком непосильной задачей.
ЦАЯ оказался слишком специфичным местом, напоминавшим государственную контору, где не было ни единого незаменимого человека. Раньше Виктор считал, что работа здесь – призвание для каждого, кто попадает в эти стены. Оказалось, что нет. Недаром в Центре имелся даже исправно работающий отдел кадров, хотя Виктор не мог представить себе механику их текучки. Никого ведь нынче не угомонишь бумажкой по поводу неразглашения государственной тайны. Пришел человек и ушел, унося с собой информацию о существовании Зоны. И всем наплевать, словно в этом и состоял план популяризации всякой аномальной чертовщины в народе.
Сперва тебя при вербовке окучивают красивыми словами о том, как ты нужен стране. Учитывая, что Виктор так и оставался украинцем, – стране чужой, ибо сейчас он находится в Москве. Затем делают упор на то, как много ты можешь на этом деле поднять. А на практике видишь, как вся система отлично справляется без тебя, каждый день напоминая, что ты не нужен. Возможно, для сталкеров это было делом привычным. Виктор же ощущал острую нехватку свободы – несмотря на то, что как раз свободы он имел больше, чем все остальные. Свой кабинет, свой автомобиль, своя квартира поблизости. Пусть даже настоящего своего здесь ничего не было, все служебное. Его даже и на задание никто не звал. Можно попробовать отказаться, даже рискуя увольнением, – слова Каменского его напугать не могли. Не так уж и сильно он дорожил своим рабочим местом. Однако он уже сказал Ольге, что пойдет. Отступать было поздно.
Находясь в здании ЦАЯ, Виктор чувствовал, что находится в животе железного монстра, который неторопливо шагает по Москве, лениво жуя все, что попадается, чавкая и оставляя после себя гигантский склизкий след. По сути, тот же аналог Зоны – огромный паук, плетущий собственную социальную сеть. Мутировавший гибрид диктатуры и корпократии. Покидая Зону, ты возвращаешься в нормальный мир. Но проходя через ЦАЯ, ты чувствуешь, что Зона повсюду и отдельные ее элементы будут с тобой всегда.
До поступления на работу Виктор представлял Центр Аномальных Явлений как четко отлаженный механизм с конкретными целями и огромной продуктивностью. В действительности же методы работы Центра больше напоминали отечественную игровую журналистику. Натаскать непонятных материалов из постороннего источника, обработать и выдать за свое. Точно так же ЦАЯ изучал технологии Зоны, механики которой не мог понять, переводил на промышленный язык, создавал фиктивные базы для альтернативных ветвей науки, но на выходе получался большой пшик. Этому месту остро не хватало цели. Если бы цель появилась, Виктор бы лучше понимал необходимость заданий, подобных сегодняшнему, где нужно куда-то проникнуть, в кого-то пострелять и что-то там нейтрализовать. Все звучало слишком несерьезно, и все же сегодня он мог погибнуть.
От мыслей Виктора оторвал телефонный звонок.
– Готов? – спросил Борланд спокойно и уверенно.
– Готов, – буркнул Виктор.
– Не забудь, ты в группе «Лиза». Собирайся. Мы выезжаем чуть раньше, чем вы.
– Уже? – Виктор поднялся на ноги. – Еще целый час.
– Это у вас час. Мы выдвигаемся под руководством Крота. Вас поведет Эмиль. Удачи.
Занервничав, Виктор бросился переодеваться. Через пять минут он уже был в маскировочном комбинезоне, купленном в армейском магазине, порадовавшись, что хранит свое шмотье не в шкафчике общей раздевалки, а у себя в кабинете. Собственной униформы у ОРАКУЛа не было, а обычных военных тряпок так и не завезли. Чувствуя себя опаздывающим везде и всегда, Виктор покинул кабинет, запер его и пулей бросился по лестнице на нижний этаж.
* * *
Фургон мчался по дороге. Виктор сидел, оглядывая выданное ему оружие. Как сказал Эмиль – молодой парень с восточными чертами лица, – автомат, называемый сталкерами «снеговик», стрелял ледяными пулями. Ну или почти. О подобной технологии Виктор слышал, но не мог представить, в чем смысл пользоваться такими штуками, когда у всех есть простые, эффективные «калашниковы» и им подобные аналоги. С другой стороны, безгильзовый «снеговик» выглядел компактно и в чем-то симпатично, весил немного и плечо не оттягивал. Тем более что его давали как вспомогательное оружие. Неизвестно, как обстояли дела у «Моны», но в этом фургоне ни один человек не рискнул ограничиться «снеговиком». Запасных магазинов к этому оружию не полагалось. Как объяснил Эмиль, во встроенном магазине было тридцать патронов, хотя технически это количество могло быть увеличено. Виктор с трудом представлял себе внешний вид боезапаса, которому после выстрела следовало становиться быстро плавящимся комком льда. Не иначе как присутствовало смешивание химических элементов куда более сложных, чем кислород и водород.
Детектив предпочел бы вообще не пользоваться оружием. Хотя, может, и не придется – если группа «Мона» сделает всю работу сама.
Рядом с Эмилем восседал неизвестный Виктору бодрый толстяк. На нем тоже был сталкерский комбинезон, основательно потрепанный. Очевидно, это был музыкант «Лизы». От него зависело, откроют ли они замок, если им действительно передадут шифр. Толстяк все время что-то напевал, подбадривая группу. Пел он весьма недурно. Виктор безошибочно опознал в нем блюзмена – возможно, не профессионального, но чертовски талантливого.