Впрочем, сразу уйти из прокуратуры ей не удалось. На первом этаже она встретилась с Земским, и эта встреча окончательно испортила ей настроение. В первую минуту ей даже захотелось спрятаться под лестницей. Но Земской ее увидел, и прятаться было бессмысленно.
— Так-с, — довольно протянул он и расплылся в улыбке, словно увидел доброго старого знакомого. — Вас уже отпустили?
— А меня и не задерживали, — парировала она.
— Жаль, — вздохнул Земской. — В том смысле жаль, что ничего еще не прояснилось. А только появилось еще больше вопросов.
— У меня алиби на то время, когда был убит Бабкин, — быстро проговорила она, опасаясь, как бы тот не стал вслед за Обалденным ее обвинять.
— Правда? — не поверил Земской. — Ну дай-то бог. Я вообще-то хотел сказать совсем о другом, — капитан приблизился к ней и, заговорщицки снизив тон, произнес: — Я тут говорил с вашими коллегами. Бывшими коллегами. Отзывы о вас хорошие. Я бы даже сказал, очень хорошие. И муж ваш… Соболезную.
Земской скорбно потупился, и Алине показалось, что он сейчас попросит у нее прощения. Но он ничего не сказал.
Тогда сказала она:
— И это снимает с меня обвинения?
Капитан поднял голову:
— Увы, увы. Я думаю, следователь объяснил вам ситуацию?
— Да уж объяснил, — ядовито подметила Алина.
Земской не стал больше на том останавливаться.
— Кстати, можете забрать тело вашего брата.
— Когда? — встрепенулась она.
— Да хоть сейчас.
Она покачала головой:
— Сначала я договорюсь о похоронах. А потом…
— Как знаете. Всего хорошего. Если можно так говорить в данной ситуации.
Земской стал неторопливо подниматься на второй этаж.
Алина покинула прокуратуру, а затем поехала по адресу, который ей оставил Косарев.
2
Войдя в квартиру Виртуоза, она сказала:
— Чувствуется отсутствие женской руки, — и тут же вспомнила, как хозяин этого жилища сказал в отношении нее — об отсутствии мужской руки.
Побродив по комнате, она решила несколько прибраться. Во-первых, это было лучше, чем просто сидеть и ожидать. Во вторых, когда она что-то делала, то ей лучше думалось.
Закончив с уборкой, Алина отправилась на кухню приготовить что-нибудь из еды. Когда Косарев возвратится, она точно не знала. Он не сказал.
В кастрюльке варился суп, в другой тушилась картошка с мясом. Алина взялась за телефон. Подумав, она пришла к выводу, что следует позвонить своему начальнику по работе. Она была в отпуске уже больше недели, и за это время вполне могло что-то там произойти. Она хотела узнать, так ли это, потому как намеки Косарева ей совсем не нравились.
Она хотела ясности.
Алина не нашла босса по рабочему телефону, пришлось звонить по мобильнику.
Тот был рад ее слышать. И когда она перешла к делу, он неожиданно прервал ее, сказав, что перезвонит ей сам с другого телефона. Она продиктовала номер Косарева.
Через пять минут она вновь услышала начальника:
— О делах ты спросила из вежливости или на то есть причины? — без обиняков поинтересовался босс, и голос у него при этом был тревожным.
Алина не знала, с чего начать, поэтому сказала самое простое:
— Есть.
Собеседнику этого оказалось достаточно. После его первых слов Алина поняла, что чуть больше недели — довольно большой срок. Настолько большой, что измениться может многое. Рассказ босса это доказывал неоспоримо.
3
Человеку было под тридцать. Среднего роста, среднего телосложения, он имел ничем не запоминающуюся внешность. Человек вошел в свою квартиру. Вошел, оглядываясь по сторонам, словно это была не его квартира, а он — простой домушник. Но на то были веские причины.
В какой-то момент он вдруг понял: здесь что-то не так. Что-то вокруг него происходит, о чем он не знает. О чем он даже не может догадаться.
Он как будто все продумал, все просчитал, и никто не может помешать ему в его планах. Оказывается — зря он так думал. Потому что в его планы вмешалось нечто непонятное.
Последний заказ был хорошим заказом. В том смысле, что барыши были очень приличными. Настолько приличными, что он посчитал: можно завязывать со всей деятельностью. Правда, с одним условием. Этот барыш должен оказаться лишь в его руках. Его не стоило делить на троих. В деле их было трое. И дележ был равный. Теперь, он посчитал, пора менять ситуацию.
Заказ был выполнен, деньги получены. И поделены. После чего он и решил заняться объединением капитала в свою, естественно, пользу.
Он заявился к Борису и, к немалому своему удивлению, узнал, что тот отдал свою долю Геннадию, чтобы тот на время ее припрятал. Почему-то этот идиот верил в честность Геннадия. Более того, они вдвоем собирались пустить эти «бабки» на какое-то выгодное дельце, минуя его… Он выразил Борису недовольство, тот напомнил ему, как он, еще раньше, говорил о нежелании пускать свои деньги в оборот. Тем более на какое-то новое дело, когда и старое было неплохим. Он не стал от этого открещиваться. Он не собирался пускать свою долю в дело — ни в какое. Он собирался завязать со всеми делами. Борис оказался без «бабок», но это ничего не значило. Самое плохое, что Борис не смог ему сказать, куда собирался вложить «бабки» Геннадий. Это было плохо. Но не настолько, чтобы пасть духом. Две доли оказались в руках у одного человека. И до этого человека он намеревался добраться — так или иначе.
Борис был не нужен. Их было трое. А остаться должен только он один.
Он выстрелил прямо в висок Борису, когда тот пытался что-то еще объяснить и, уж конечно, не ожидал, что он вот так обойдется со своим другом-компаньоном. Да. Дружба дружбой, но денежки врозь. То есть денежки должны быть у него.
Как оказалось, добраться до оставшегося барыша было не так просто. Он знал, куда должен был полететь Геннадий, потому что тот сам об этом говорил, и он представлял, куда тот мог вложить «бабки». Как выяснилось — это он считал, что знает. На самом деле ни черта он не знал. Геннадий не полетел в то место, о котором говорил. А вот куда он направился?..
Несколько дней он провел в нервном ожидании. И лишь когда Геннадий позвонил ему, прямо с вокзала, он несколько успокоился. Геннадий был здесь, в городе, значит, деньги никуда не денутся. Геннадий говорил о том, что не смог дозвониться Борису и беспокоится за него. Что сейчас он отправляется на дачу к сестре, будет там, и что им позже нужно о чем-то переговорить. Последнее он пропустил мимо ушей, так как считал, что им уже говорить не о чем.
Он тут же отправился на дачу той самой сестры, благо знал, где та жила. Он хотел разрешить все в свою пользу одним махом.