— Вижу — не понимаешь. Впрочем, это долго объяснять. И не нужно. Вряд ли ты правильно все поймешь.
— Я постараюсь, — чуть слышно выдохнул он.
— Не старайся. Все — намного сложнее.
— А если просто?
— А если просто, тогда вот…
Он почти ничего не почувствовал. Была только вспышка где-то в середине мозга, погрузившая его в небытие.
Тело Виктора завалилось на стол. Из простреленной головы обильно заструилась кровь, образуя на столешнице увеличивающуюся в размере лужицу.
— Самое простое, — сказал незнакомец, обращаясь к трупу.
Затем человек скомкал интересовавший его факс, сунул комок в карман брюк и спокойно покинул квартиру.
1
На этот раз мне не пришлось пользоваться отмычкой. На этот раз я вошел в квартиру без особого труда. Хотя, конечно, не сразу.
Вначале я, как положено нормальному законопослушному гражданину, несколько минут давил на кнопку звонка. Как это уже стало входить в традицию — безуспешно. На мой зов никто не собирался не то что широко распахнуть дверь с призывом войти, но и просто откликнуться. Меня здесь явно не ждали.
На этот раз я не собирался уходить с намерением повстречаться с хозяином попозже, потому что с некоторых пор многое изменилось. Например, я узнал, что этот умник побывал у Алины. И я был в курсе, что погибла женщина-диспетчер. Слишком много смертей, чтобы пускать все на самотек.
Итак, на звонок мне никто не ответил. Однако когда я взялся за ручку двери, то, к своему удивлению, обнаружил, что дверь не заперта. Это обстоятельство не очень меня порадовало. Обычно дверь запирают. Не в стране, чай, под названием Утопия мы живем.
Я осторожно открыл дверь пошире и так же осторожно заглянул в образовавшуюся щель. Оружия у меня по-прежнему не было, и пришлось лишь посожалеть по этому поводу. Тяжко нынче гулять без пистолета.
Я вошел в прихожую, осторожно, без скрипа прикрыл за собой дверь и прислушался. Я не уловил ни малейшего шороха.
Почему-то подавать голос мне не хотелось. Я будто гипнотизировал царившую в квартире тишину. А тишина — меня. И в какой-то момент я почувствовал, что она может одержать победу.
Побежденным я не желал быть, а потому прекратил стоять на месте и шагами нарушил тишину.
В первой же комнате я его и увидел.
Виктор неподвижно сидел в кресле, уткнувшись головой в стол, по поверхности которого расплылась лужа крови. Почему-то я сразу решил, что это и есть хозяин квартиры.
Кровь еще сочилась из раны, и я понял, что убили бедолагу совсем недавно. Это вселило в меня тревогу, и я резко оглянулся. Позади меня никто не стоял, не было по-прежнему слышно ни звука. Однако тревога не уходила и появилось желание поскорее покинуть эту квартиру.
Я вытащил из кармана носовой платок и, держа его в руке, стал открывать ящики стола. Не хотелось уходить ни с чем. В одном из них я обнаружил фотографию. На ней были трое. Борис, Геннадий и тот, кто сидел сейчас у стола. Физиономии первого и второго были обведены кружками с перекрещенными линиями — как мишень. На третьем лице мишени не было. Можно было предположить, что хозяин последнего и сделал мишенями лица своих друзей. И именно он их и убил. А сам… Кто ж с тобой-то так обошелся? Ведь не сам ты себя порешил. Пожалуй, можно было говорить о существовании еще одной фигуры. О существовании Четвертого, а может, даже не одного.
Фотографию я машинально сунул в карман пиджака.
В ящиках стола ничего примечательного больше не нашлось. А вот на столе лежала стопка бумаг, частично испачканная кровью. Я глянул на первые листки и понял, что бумаги касаются деятельности тройки бизнесменов. По всей видимости, именно Виктор подчистил офис.
Что-то мне подсказывало: тот, кто убил Виктора, вряд ли оставил тут проливающие на него свет бумаги. Унес он их. Но тут уж ничего не поделаешь. Нужно довольствоваться тем, что есть.
Я скрутил бумаги в трубку, обернул их носовым платком и после этого двинулся на выход. Да, я опоздал. И более того. Задерживаться здесь не хотелось. Я не знал теперь, кого мне искать. У меня даже не было предположений.
Следовало все обдумать в спокойной обстановке. И, черт побери, каким-то образом найти какие-то зацепки.
Я возвращался к себе домой. Хотя по тому, что там меня должна была ждать Алина, вряд ли можно было говорить о спокойной обстановке.
2
Представшая предо мной Алина — в передничке и косынке (интересно, где она ее нашла в моей квартире) — была еще более привлекательна. Она выглядела, как хозяйка, ожидающая возвращения супруга с работы. И я впервые подумал, что в общем-то не так и плохо, когда тебя дома встречают. И когда тебя встречает вот такая женщина.
— Ну ты это… — я даже слов не нашел, когда увидел свою холостяцкую берлогу и царивший там порядок.
А когда я зашел на кухню, то совсем ошалел. Чистота, в кастрюльках булькает что-то аппетитное. Идил-л-ия…
— Н-да, — поник я и даже засмущался. — Ты, вижу, тут попритерлась. То есть я хочу сказать…
— Не болтай, — остановила она мои потуги. — Я лишь слегка навела порядок. Ты же мне помогаешь. Так что и я тебе помогла немножко.
— А что? — восхищенно кивнул я. — Хороший бартер. Раньше мне не приходилось прибегать к такому обмену. Надо будет взять на заметку.
— Возьми. Рацпредложение еще не запатентовано, так что можешь попользоваться.
Я вернулся в прихожую, разулся и посмотрел на Алину, которая следовала за мной по пятам.
— У тебя все в порядке? — наконец спросил я.
— У меня все в порядке. Но кое-что я хочу тебе сказать.
— Это может подождать? Очень хочется есть, — не выдержал я. — Здесь так вкусно пахнет, что у меня в желудке урчит и думать ни о чем другом не могу.
— То, что я хочу сказать, — подождет, — Алина была довольна. — По крайней мере за время, пока ты будешь есть, ничего не изменится.
Я зашел в ванную, быстро ополоснулся и отправился в комнату, где и расположился с бумагами из квартиры Виктора.
Я услышал звуки, доносившиеся из кухни, и довольно хмыкнул.
В бумагах содержались лишь цифры. Хотя кое-где имелись пояснения в виде сокращенных слов. И цифр, и этих пояснений было достаточно, чтобы понять, чем занималась славная троица, недавно почившая в бозе.
Поднапрягши мозги, можно было разобраться в этом. Но и только. Никаких имен, адресов… И уж тем более из них невозможно было понять — кто и зачем убил Виктора. А вот Бориса и Геннадия…
Я отложил бумаги в сторону. Четвертый оставался инкогнито. И я еще более утвердился в мысли, что основные бумаги этот Четвертый унес.