– Своди. Сразу легче станет.
– Не сомневаюсь. Я уверена, что судьба опять начнет меня радовать и придет то время, когда я, как и раньше, буду задавать себе все тот же вопрос: «Что хорошего и приятного я сделала сегодня для лучшей из женщин, которых я знаю?» Самая лучшая женщина, которую я знаю, и есть я сама. Это мне сейчас гадко и обидно, что ответить мне нечего, потому что для самой лучшей женщины я не сделала ничего хорошего. Но это не беда. Я исправлюсь. Вот увидишь, я обязательно исправлюсь.
– Странная ты….
Контрастный душ не пошел мне на пользу. Я вся тряслась, буквально вся: руки, ноги, губы и даже голова, как у древней старухи. А затем… Затем меня стал раздражать шум льющейся воды, и захотелось вылезти из ванны как можно быстрее.
– Такое не приснится даже в самом страшном сне, – сказала я вслух своему отражению, надевая короткий атласный халат.
Пригладив мокрые волосы, я подошла к Виктору. Он спал. Сев рядом, я тихонько потрепала его по плечу:
– Вить, ты лучше не засыпай. Уже полседьмого. Тебе к девяти на работу. Если сейчас разоспишься, потом будет очень трудно вставать. С работы приедешь и хорошенько выспишься. Пораньше вечером ляжешь.
– Я сегодня никуда не пойду, – сонным голосом пробормотал Виктор.
– Как не пойдешь?
– Ева, ну какая, к черту, работа?! Пока ты заплывала в ванне, я хватил коньячку. Полбутылки сразу.
– Ты что, с ума соскочил? Ты же за рулём! Какой, к дьяволу, коньяк?!
– Куда я поеду в таком состоянии?
– Как же так…
– Ева, но я же не робот… Я остаюсь дома. Не одна ты плохо себя чувствуешь после того, что произошло. Ты не представляешь, как мне паршиво. Просто я мужчина и стараюсь этого не показывать.
– У тебя опять сердце?
– Да у меня все на свете. И сердце, и душа… И задница…
– Прекрати!
– Что – прекрати?! Ты можешь понять, что мне сейчас просто хреново! Так гадко, как не было никогда в жизни! – Виктор посмотрел на меня, и я увидела в его глазах слезы. – У меня депрессия. Понимаешь, жуткое состояние… Неужели ты думаешь, что я могу пойти на работу?! Мы только избавились от покойника. Ты думала, что я буду улыбаться и делать вид, что ничего не случилось? А ты повяжешь мне галстук и с дежурным поцелуем вытолкаешь за дверь?
– Ну что ты раскипятился, – растерялась я. – Успокойся, я всё понимаю.
– Просто ты всегда видишь и слышишь только себя. Для тебя окружающие люди не существуют! Ты считаешься только с одним человеком на свете, и это – ты. Ты не хочешь понимать, что другие тоже страдают, переживают, болеют, а порой и раскаиваются. Думаешь, весь мир должен крутиться колесом только вокруг тебя?
– Да что ты завелся-то…
– А то, что я живой человек и ничто человеческое мне не чуждо. Я в жизни не убил даже мухи. Когда мой отец в деревне зарубил топором петуха, а тот вырвался и начал носиться по двору без головы, я вообще потерял сознание. А тут такое произошло…
– Твой отец был жестокий человек??
– Нет, конечно. Я же рассказывал тебе, что у отца в деревне хозяйство было. Он и свинью мог зарезать. В деревнях к этому относятся просто. Дело житейское.
– Если бы я увидела петуха без головы, я бы тоже в обморок грохнулась. Еще та картинка…
– В том-то и дело, что мы нынче плачем при виде убитой букашки, а к насильственной смерти человека относимся, как к легкому ветерку, без малейшего душевного трепета.
– Ты считаешь меня бесчувственной? Надо было, чтобы я от ужаса сознание у люка потеряла и полетела в колодец вслед за трупом?
– Прости… Я плохо себя чувствую. Мне не по себе.
– И все-таки зря ты приложился к спиртному. У тебя же сердце. Ты коньяк без закуски, что ли, пил? Зря ты это…
– О закуске я думал меньше всего. Мне как-то не до этого было.
– Конечно. Ладно, проспись хорошенько.
– Ложись рядом.
Я легла рядом и набросила на нас простыню.
– Расслабься и выкинь всё из головы, – сказала я и дружески поцеловала его в нос. – Проспишься, а к обеду встанешь и поедешь со свежей головой на работу.
– Да что ты заладила со своей работой?! Никуда я не поеду. Отстань!
– Но это же неразумно.
– Я позвонил Денису и сообщил, что меня несколько дней на работе не будет. Я простудился. Температура подскочила, озноб, кашель.
– Ты сказал, что у тебя больничный?
– Нет, просто объяснил, что некоторое время буду отсутствовать. Денис просил не волноваться. Если случится что-то серьезное, он позвонит.
– Ты будешь дома несколько дней? – не поверила я своим ушам.
– Да. А что тебя удивляет?
– Да, собственно говоря, ничего. Просто странно. Мне кажется, тебе лучше было быть на людях. Какое-никакое, а алиби.
– Вот еще. Я пока в себя не приду, на работу не поеду. То, что случилось сегодня, выбило меня из колеи. Я чуть с ума не сошел. Единственное, что успокаивает, так это то, что ты рядом. Когда ты рядом, я спокоен.
– Если бы не я, то не было бы и этого страшного случая.
– Уж лучше пусть будет так, только ты бы была рядом…
– Да что ж ты такое говоришь…
– Ева, какое счастье, что мы вместе. Какое счастье… Это так важно, знать, что ты кому-то нужен, что кто-то тебя любит и за тебя беспокоится.
– Совсем недавно ты говорил мне о том, что я никого не люблю, кроме себя.
– Прости. Я просто был в шоке. Я знаю, что мы с тобой любим друг друга. Ты самая верная и преданная женщина, которую я когда-либо видел. Ложись ко мне на плечо.
Я легла к мужу на плечо и вновь почувствовала, как на моих щеках появились мокрые дорожки.
– Эти дни мы побудем вместе и постараемся все забыть. Как проснемся, пойдем погуляем на улицу, возьмемся за руки и почувствуем, что вдвоем мы с тобой сила и что нам с тобой ничего не страшно. Евушка, моя родная. Спасибо, что ты рядом, что самые тяжелые минуты нашей жизни мы всегда переживаем вместе. Ты моя навеки, и я ничего не боюсь и сделаю для тебя все, что попросишь. Я очень тебя люблю. А ты меня?