Рыжебород хмыкнул:
– Я ж из «Летучей гвардии»! Что мне какие-то гоблины!
Это, конечно, успокаивало, но не до конца. Их двое, а гоблинов – сотни.
– Ладно, давай только что-нибудь выпьем. Да и пожрать охота, – сказал он, но тут же нахмурился. В темнице у него не только отняли амулет, но и выскребли все деньги.
– Знаю тут отличную пивную! – откликнулся Рыжебород. – Гномы держат. Пошли. Угощаю, – добавил он, увидев сдвинутые брови.
Арена накладывала отпечаток на весь квартал. Огромное количество трактиров и постоялых дворов, объявления о возможности снять комнату на время игр, толстые коты, лениво переходящие от одной мясной лавки к другой, сувенирные лавки с безделушками. Игры, как понял Халт, проходили обычно раз в неделю, по воскресеньям, но иногда, во время больших праздников, устраивались чаще и длились несколько дней. Билет можно было купить как заранее, так и в день игр. Самые дешевые стоили совсем гроши: по цене двух кружек пива. Но их брали либо бедняки, либо обладатели очень хорошего зрения, ибо различить с верхних ярусов, что происходит на арене, было трудно. Чем ниже место, тем дороже. Первые ряды могли себе позволить лишь богачи, а места в тех самых задрапированных ложах вообще не продавались.
Рыжебород объяснил, что гномы, за редким исключением, на Арену не ходят и при ее упоминании плюются и ругаются, ибо считают мерзостью несусветной. А вот остальные расы посещают Игры с удовольствием…
Пиво действительно оказалось очень вкусным, хотя сейчас Халту любое пойло могло показаться нектаром. После двух кружек стало не так страшно идти через гоблинский квартал.
– А вот ошейники я бы посоветовал вам прикрыть, – бросил владелец таверны, когда гости уже собрались уходить.
– Почему? – удивился Рыжебород.
– На некоторых они действуют как красная тряпка. Поймают вас и даже бить не будут, просто подержат до утра и с наслаждением посмотрят, как он вас душит за опоздание на работу.
Рыжебород и Халт переглянулись. Слова гнома звучали здраво, вот только прикрыться было нечем. Сын Глойфрида уже решил оторвать низ рубахи, но трактирщик протянул два широких длинных шарфа.
– И передавайте от меня поклон Седому.
Рыжебород кивнул, наматывая шарф на шею. Оружия у них с собой не было, так что по дороге товарищи по несчастью подыскали крепкие палки. Подействовал ли боевой вид напарников или что-то еще, но в квартале гоблинов никто на них не напал. Некоторые шипели, пару раз даже кинули горстями сухой земли, но и только.
Войдя в гномий район, Халт вздохнул с облегчением. Правда, от мысли, что целых два месяца придется проходить здесь дважды в день, настроение опять испортилось. Он поделился опасениями с Рыжебородом. Пиво уже выветрилось, поэтому тот тоже признал, что эта перспектива его не радует.
– Есть другой путь до Арены, но он кружной. Надо пройти через рынок, потом по мосту через Кальмиус, потом через весь центральный район. Это втрое больше времени. И мне совсем не хочется смотреть на альвов!
– Альвы тебя хотя бы не прибьют, – пробурчал Халт.
– Нет, ты не понимаешь! Я их ненавижу больше, чем гоблинов! Они выгнали нас из домов, захватили наш город, привели сюда это мерзкое зеленое отродье, построили Арену… Когда я вижу альва – у меня кровь вскипает.
– По мне, так лучше смотреть на врагов, чем биться с ними.
– Ты не воин, – махнул рукой Рыжебород. – Это же самая ужасная пытка: смотреть на врага и не мочь вступить в ним в бой!
«Да, я не воин, – грустно думал Халт. – Наверное, я трус, как считает отец».
Поднявшись в мансарду, он с наслаждением скинул пропахшую потом грязную одежду и залез с головой в бочку с водой. Тут его и захлестнули воспоминания, растревоженные Рыжебородом.
Детство для него кончилось в шесть. Именно тогда в дом пришли старцы в белых мантиях с летящим соколом и долго о чем-то спорили с отцом. Позвали даже маленького Халта, задавали дурацкие вопросы, разглядывали его, сравнивая с описанием в какой-то книге. Отец вроде бы возражал, они настаивали. Мальчика попросили уйти, но его любопытство разгорелось. Он прекрасно знал, куда нужно залезть, чтобы слышать и даже немного видеть через щелку, что происходит в зале для приемов.
– А я вам говорю, что это не он! Я же знаю своего сына! – Грозный, никогда не улыбающийся Глойфрид ходит вперед-назад, заложив руки за спину. Меч, с которым он никогда не расстается, привычно болтается на поясе.
– Мы не ставим под сомнение вашу осведомленность, Глойфрид Хединсейский, но мальчику всего шесть. Неудивительно, что в этом возрасте предсказанные качества еще не проявились. Но мы уверены, придет время – и вы убедитесь в нашей правоте.
– Халт – великий воин, способный противостоять Хаосу? Да чушь полная! Он с визгом убегает от мышей, как девчонка! В шесть лет наш предок Хаген потребовал от Хедина научить его драться, а в восемь взял жизнь своего первого врага – матерого волка, оказавшись против него с одним-единственным детским ножом. Да и на моей совести к этим годам было несколько ранений и уйма драк. А Халт может похвастаться лишь тем, что научил щенка сидеть да что ориентируется в лесу лучше, чем в замке.
– Он еще научится.
Глойфрид фыркнул. Остановился. Обвел взглядом троих старцев.
– С превеликим уважением к вам… но все же вы не воины, а потому можете не знать, что это такое. Воин – это не умение махать мечом, это состояние души, суть человека. Невозможно представить себе воина, который говорит: «Я не могу идти на поединок – у меня дом, семья, собака не кормлена, мне не до вашей войны!» Воин обязан идти именно туда, где трудно. Обычный человек слаб, он плывет по течению и в борьбу не вступает. Обычный человек не только не вступает в борьбу, он всячески стремится ее избежать. Нужно БЫТЬ воином, чтобы ХОТЕТЬ сражения. Вот если я сейчас пну вас, что вы сделаете?
Старцы недоуменно переглянулись. Затем один ответил:
– Попробуем выяснить, почему это произошло. Возможно, вы это сделали по ошибке…
– А если вы пнете меня, то я тут же отрублю вам голову. Так понятно?
Гости ошарашенно замолчали. Затем один встал:
– Если вы хотите, чтобы мы немедленно…
Глойфрид выставил руку ладонью вперед, призывая их замолчать.
– Я не хотел вас оскорбить, прошу прощения, если вы как-то иначе поняли меня. Я просто пытаюсь объяснить, что воинами не становятся, а рождаются. Я знаю воинов, которые вообще ни разу не брали в руки меч. Они – исследователи или даже торговцы, но они не боятся трудностей, а смело встречают их. Есть люди, которых никто не учил сражаться, но если загнать их в угол – они начинают защищаться, бьются как могут. Есть же люди, которые боятся действовать: пусть даже его убивают – он как мышь забьется в угол и будет ждать, когда все закончится. Так вот, первые – это воины, и если их учить – из них действительно могут вырасти великие. Вторые же что ни делай, так и останутся трусами. Они могут стать прекрасными землепашцами, торговцами, даже священнослужителями, но из них не получится воин, способный противостоять Хаосу. И, как ни прискорбно говорить такое, мой сын относится ко вторым.