— Почти. Трехмоторный «фоккер», как и трехмоторный «форд», обладал поразительной живучестью. На таком самолете адмирал Берд летал над Арктикой и Антарктикой. Еще в девятьсот двадцать восьмом Чарлз Кингсфорд-Смит летал в своем «Фоккере F VII», «Южном кресте», над Тихим океаном. С двигателями «Райт уорлвинд» они могли летать практически везде, — ответил Питт. Он отлично знал технические характеристики старых самолетов и мог много рассказывать о них, тем более что в его коллекции редких машин и самолетов в Вашингтоне имелся и трехмоторный «форд».
— Он явно потерпел аварию. Возможно, попал в песчаную бурю, — предположил Джордино.
Пока Нойон, стоя в почтительном отдалении, наблюдал за ними, Питт и Джордино обошли с обеих сторон исцарапанный песком внушительный фюзеляж и нашли в одном месте едва заметный выступ. Счистив несколько дюймов песка, они обнаружили, что наткнулись на нижний край боковой двери, ведущей в грузовой отсек фюзеляжа. Оба принялись сбрасывать песок и вскоре расчистили напротив двери довольно большое отверстие. Через несколько минут они полностью обкопали дверь по краям, несколькими ударами Питт счистил песок с самой двери. Оставалось только открыть ее. Джордино смахнул с двери остатки песка, и только тогда Питт заметил в ней вереницу пулевых отверстий. Оглядев часть фюзеляжа у двери, он и в нем тоже нашел пулевые отверстия.
— Вношу поправку относительно причины гибели самолета, — сказал он, проводя пальцами по отверстиям. — Он не потерпел аварию, его сбили.
— Интересно зачем? — задумчиво произнес Джордино. Он потянулся к дверной ручке, но в ту же минуту раздался голос Нойона.
— Не нужно открывать! — кричал мальчик. — Старые люди говорят — внутри сидят покойники, а ламы учат не нарушать их покой. Вот почему пастухи не открывали этот самолет.
— Мы тоже относимся к мертвым с уважением, — заверил его Питт. — Только посмотрим, достойно ли они похоронены, чтобы их души могли покоиться с миром.
Джордино повернул ручку, осторожно потянул на себя дверь, и она открылась. Внутри темного грузового отсека у стены, связывавшей его с кабиной, валялась груда песка вперемешку со щепками и осколками фарфоровых изделий, словно в последние минуты жизни самолет неуправляемо пикировал. Питт поднял большой кусок фарфоровой тарелки династии Юань, покрытой глазурью и украшенной голубым и темно-синим изображением павлина.
— Посуда явно не для повседневного пользования, — сказал он, оценив антиквариат. — Могу поклясться, ей лет пятьсот, не меньше.
Не являясь признанным экспертом, Питт тем не менее приобрел за время работы определенные познания об изделиях из глины и фарфора. Помогли ему в этом и коллеги, с которыми он выискивал останки потерпевших крушение кораблей. Нередко только по осколкам глиняной посуды, обнаруженным среди груды балласта, и можно было определить возраст и происхождение затонувшего судна.
— Получается, что мы столкнулись с самой удивительной загадкой в мире, — резюмировал Джордино и отступил от двери, давая Питту возможность заглянуть внутрь.
Внутри царил полный беспорядок. В грузовом отсеке было некуда ступить — всюду валялись разбитые ящики и корзины. Их содержимое — превратившиеся в осколки фарфоровые изделия — устилали пол плотным бело-голубым ковром. Лишь несколько ящиков, закрепленных в хвостовой части, выдержали страшный удар самолета о землю.
Питт ползком пробрался в фюзеляж, остановился и немного подождал, пока глаза не привыкли к темноте. Салон трагически погибшего, зарывшегося носом в землю «Фоккера», мрачная кабина, застоявшийся пыльный воздух оставляли жутковатое впечатление, которое только усиливалось рядами неровно висевших вдоль стен откидных сидений. Чуть пригнув голову, Питт огляделся и двинулся в первую очередь в хвостовую часть, к уцелевшим ящикам. Острая фарфоровая крошка, похрустывавшая под коленями и покалывавшая при каждом движении, заставляла его крайне осторожно перемещаться среди нагромождения осколков. Пять ящиков с трафаретными надписями по бокам: «Осторожно, не бросать. Собственность Британского музея», — оставались еще целыми. Крышка одного ящика отскочила при аварии, и Питт оторвал ее, ухватившись за край. Внутри находилась завернутая в кусок грязноватой материи большая белая фарфоровая чаша с зазубренными краями, покрытая зеленовато-голубой глазурью. Возраст ее составлял не менее семисот лет. Питт достал ее, подержал в руках, восхитившись удивительной работой древнего мастера, затем положил назад в ящик. Вывод напрашивался сам собой — самолет перевозил ценный груз, состоявший из предметов старины, и пассажиров, к счастью, на его борту не было.
Питт, как с горки, начал спускаться по проходу к кабине. На середине пути к нему присоединился Джордино.
— Как полагаешь, откуда летел груз? — приглушенно спросил он.
— Могу сказать только куда. В Британский музей. В хвосте уцелело несколько ящиков. Судя по всему, везли старинный фарфор.
Питт продолжал ползти вперед, добрался до первого ряда пассажирских сидений и двинулся дальше, к переборке между кабиной и грузопассажирским отсеком. При ударе о землю несколько ящиков и корзин по инерции полетели в кабину и разбились, образовав в передней ее части гору мусора из деревянных обломков и осколков посуды, куда со временем прибавился и песок. Перешагивая через разбитый горшок с торчащими вверх острыми краями, Питт вдруг заметил лежавшую неподалеку на полу, в груде битой посуды, кожаную куртку. Он пролез мимо опасных осколков, сдвинул в сторону ящик, мешавший ему подобраться к куртке, оглядел ее внимательнее и застыл на месте. В мутном свете, проникавшем сквозь полуоткрытую дверь, он вдруг увидел, что в куртке находится ее обладатель.
Мумифицированные останки Ли Ханта несколько десятилетий пролежали там, где его застигла смерть, куда ему, теряя сознание от боли, со сломанным позвоночником, удалось все-таки доползти. И сейчас его высохшая левая рука судорожно прижимала к телу деревянный ларец, а в окостеневших пальцах правой застыл маленький блокнот. Гримаса страдания искажала его морщинистое лицо, хорошо сохранившееся в сухом воздухе пустыни, чуть присыпанное тонким слоем песка.
— Бедняга. Он пережил аварию, чтобы мучительно умереть позже, — произнес Питт сдавленным голосом.
— Шкатулкам блокнот определенно представляли для него большую ценность, — отозвался Джордино.
С благоговением, смешанным с чувством неловкости, Питт осторожно вынул из объятий скелета деревянный ларец, передал Джордино, затем вытянул из окостеневших пальцев блокнот. Заметив валявшуюся рядом на полу мягкую шляпу, Питт осторожно накрыл ею лицо покойника.
— Я думаю, пилотам пришлось не намного лучше, — сказал он и посмотрел в кабину. Осторожно переступив через тело Ханта, он двинулся к передней переборке и попытался сквозь небольшое отверстие заглянуть в кабину. Вся она оказалась заполнена песком, попавшим в нее во время удара самолета о землю.
— Хорошо бы вернуться сюда и откопать тут все, — сказал Джордино, глядя через плечо Питта.