– Сейчас осень, и опять начинаются гастроли, – напомнила она.
– А вы составите мне компанию на ближайшей премьере? – на одном дыхании спросил Григорий.
– Да! – просто ответила Мария.
– Я буду помнить, что вы дали согласие! – пообещал он обрадованно. – Надеюсь, не передумаете?
– Посмотрим, как вы будете себя вести! – и кокетливо повела плечами.
– А как… надо… мне себя вести? – растерялся Григорий.
– Естественно! – сказала она нравоучительным тоном. – Если появилось желание идти в парк, не скрывайте этого, будьте откровенны.
– Ну так… – он широко открыл глаза, показывая свое недоумение. – …Мало ли какие желания у меня появятся!
– Вот мне уже и судить об этом, мне ведь виднее, – видя, что ее собеседник продолжает на нее пялиться, засмеялась: – А на аттракционы мы все-таки идем?
– Конечно! – он вскочил, подзывая официанта и расплачиваясь. – Хоть моя одежда и не соответствует выбранной нами прогулке, но ничего не поделаешь. Итак, вперед, только вперед!
Он бережно взял ее под руку и повел к известной ему остановке автобуса. А на Каса де Кампо [7] вовсю еще царило лето. Не бывавшая здесь давно Мария сразу заметила немалые новшества. Больше всего ей, да и Григорию тоже, понравилось «Торнадо». Они проехались на нем раз пять или шесть. И когда они, под гудение колес и моторов и свист несущегося навстречу ветра, делали мертвые петли, Мария визжала от удовольствия и страха вместе с остальными ликующими посетителями. В эти моменты Григорий держал ее за руку, как бы стараясь придать бодрости и уверенности, и отпускал ее только тогда, когда они сходили на землю.
А когда они спускались на огромном круге по каменистому желобу, заполненному несущейся вниз водой, то даже прикрыл ее, обняв за голову и прижав к груди, когда коварная струя воды, бьющая откуда-то сбоку, готова была облить Марию. В результате она осталась почти сухая, а он вымок с ног до головы. Смеясь над этим, они решили немного подсохнуть, а заодно и перекусить, удобно расположившись за одним из многочисленных столиков, стоящих у кафе в зоне отдыха. С аппетитом уплетая бутерброды с ветчиной и сыром, они договорились обращаться к друг другу на «ты». Инициативу в этом вопросе, конечно же, опять проявила Мария. Григорий сразу же принял ее предложение, согласившись, что так удобней.
– Мне сейчас даже кажется, что я был глупый, как ребенок, когда стеснялся тебя сюда пригласить. Я вижу, тебе здесь тоже очень нравится.
– Ну, еще бы! – она запила еду горячим бульоном. Потом добавила многозначительно: – Мне бы да не понравилось то, что я обожаю!
– И еще мне кажется, – продолжал Григорий, – что все это происходит не со мной, что все это как в сказке или как в каком-то сне.
– Ой! А мне этой ночью тоже сон приснился, – вспомнила Мария. – И очень дивный.
– Так ведь я же лучший в мире толкователь снов! – хвастливо воскликнул он. – Давай-ка, рассказывай!
После того, как она все рассказала, он еще долго выпытывал мельчайшие подробности о цвете, высоте и пейзажах. А потом выдал свой вердикт:
– Это к письму!
– Какому? – удивилась Мария.
– Ну, я не знаю, к какому, но сто процентов – к письму. По всем признакам! Без сомнения!
– Но я получаю много писем…
– Значит, будет какое-нибудь особенное, неадекватное.
– Хм… Ладно, подожду, – и спохватившись: – А когда оно придет?
– В очень непродолжительный отрезок времени. Терпение твое не истощится чрезмерным ожиданием! – голосом оракула изрек Григорий, заметив, что Мария еще хочет о чем-то спросить, укорил: – Может, вы, сеньора, желаете еще и знать, что в этом письме написано? Ну, это уже слишком! Даже лучшие толкователи не могут знать всех подробностей.
– Ладно, ладно! – засмеялась Мария. – Удовлетворюсь тем, что узнала. Просто я люблю все выяснять до конца, тем более что мне представилась возможность пообщаться с лучшим в мире толкователем.
– Смейся, смейся! Только когда придет письмо, обо мне не забудь, а сделай соответствующую рекламу среди своих подружек и знакомых. Еще гордиться будешь, когда увидишь, как ко мне валом народ попрет.
– И ты будешь деньги загребать лопатой… – в тон ему продолжила Мария.
– Нет, не лопатой! – он перешел на заговорщицкий шепот. – Лучше бульдозером! – и он развел руки, как бы показывая ширину ковша.
– Ого! – одобрила Мария. – Пусть только письмо попробует не прийти!
– Придет, придет! – заверил он. – Никуда от тебя не денется! Ты лучше думай, куда сейчас пойдем, на какой аттракцион.
– А ты угадай! – Мария решила продолжить свои эксперименты. – Ты ведь лучший в мире толкователь, а возможно, что и предсказатель.
– А как это? – насторожился он. – Это ж нереально!
– А давай попробуем? И чтобы было без обмана и интересней, я буду писать название, а ты будешь отгадывать, – она быстро что-то написала на салфетке. – Теперь закрой глаза, вот так, расслабься. Прекрасно! И слушай, что тебе подсказывает твое подсознание. Итак – что?
Григорий ожесточенно зачесал в затылке и открыл глаза:
– У меня почему-то два варианта. Подсознание мне говорит одно, а умом чувствую другое.
– Хорошо! Давай проверим оба мнения, и ты будешь знать, к какому в первую очередь прислушиваться. Говори!
– Ладно! – посмеиваясь, согласился он. – Первое – замок страха; второе – иллюзион.
Мария развернула салфетку и дала ему прочитать.
– Замок страха! Ну надо же! – замотал ошарашенно головой Григорий, а потом радостно хлопнул себя ладонью по лбу: – Совпадение!
– Не спорю! – согласилась Мария. – Попробуем дальше, – она опять что-то написала. – Только теперь прислушивайся к подсознанию. Проверим его еще раз. Так… расслабился… Говори!
– Падение с вышки… Ну, это вряд ли! – но когда Мария торжественно развернула сложенный листочек, воскликнул: – Ух, ты! Угадал!
– Попробуем еще! – настаивала она. Он опять угадал, потом еще и еще раз. Он уже не закрывал глаза, подозревая, что она пишет другие бумажки и просто показывает ему нужную. Но угадал и в следующий раз.
– Шесть из шести! Поразительный результат! – от всей души радовалась Мария, прекрасно осознавая свою в этом заслугу. Потом попыталась придать своему голосу авторитетность. – По-моему, Григорий, ты явно не там работаешь.
Он несколько минут в задумчивости перебирал исписанные салфетки, а потом высказался, да так, что Мария внутренне испугалась, хоть внешне осталась веселой.
– Здесь что-то не так. Ты используешь какой-то трюк, мне непонятный, или какие-то знания, мне неподвластные, и мне это не нравится. Очень не нравится! «У него же сильнейший разум, гитодуальный! – вспомнила, ужаснувшись, Мария. – Он все-таки очень умный, и ему смертельно претит чувствовать себя марионеткой, он этого никогда не позволит. Мне кажется, я слишком рано перехожу запретную черту. Он ведь еще не «мой»!» И, чтобы замять происшедшее, она засмеялась: