У меня сразу же отлегло от сердца, когда в салоне я увидел заклеенную по рту широким пластырем физиономию Пабло. Он сидел, накрепко привязанный к стулу, в полном здравии и без видимых повреждений. Я отклеил ему рот и спросил:
– Цел?
– Да я-то цел, а вот ты! Твоя девушка приревновала тебя или что?
– Да нет! Было бы еще хуже! – я спешно развязывал опутавшие его веревки. – А так просто… упал…
– Стареешь, друган, уже ноги не держат? – заулыбался Пабло.
– А где капитан?
– Они его сюда даже не заводили. Один тип остался меня привязывать, а двое, вместе с капитаном, сразу же ушли.
– А почему связь оборвалась? – вспомнил я.
– Телефон у меня был в рукаве рубашки, и я его сбросил в воду, когда поднимался по трапу.
– Почему?
– Один из них меня явно опознал, – стал объяснять Пабло, растирая освобожденные руки. – Да и я его тоже. Он часто гулял по пляжу, любуясь морем, особенно в последние дни. И когда он зашептал что-то на ухо своему шефу, я понял: не избавлюсь от телефона, они на сто процентов удостоверятся, что я никакой не страхагент. Этот тип и остался возле меня. Не с ним ли ты так долго здоровался, там, наверху?
– С ним! – я провел тыльной стороной ладони по содранным местам на лице. Моя рука покрылась кровью.
– Надо промыть… – сочувственно начал Пабло.
– Да ерунда! До свадьбы заживет! Идем отсюда.
– А что, уже и свадьбу назначили?! – удивился мой дружок, похлопав меня по спине. – Ну, ты шустряк! Всюду успеваешь!
– Мне это уже сегодня говорили! – сказал я, выходя на верхнюю палубу. Возле пирса скопилось несколько полицейских машин и две «Скорые помощи». От мигания их лампочек даже в глазах зарябило. Оценив свой телефон, который совсем не пострадал после драки в отличие от меня, я дал его Пабло. Надо было связаться с Николя и выяснить, что там высмотрела наша «птичка». Сойдя по трапу к тому месту, где санитары грузили на носилки бесчувственное тело, поинтересовался:
– И как этот гад, дышит?
– Большая гематома в левой височной части головы, – стал объяснять врач. – Да немного выдавили из него попавшую внутрь воду. Но в сознание пока не приходит. Присядьте здесь! – и обращаясь к своему коллеге: – Обработай ему рану на лице!
Действительно надо было это сделать, и я безропотно подчинился. В этот момент и подъехала еще одна полицейская машина. Вышедший из нее Мартин сделал удивленное лицо.
– А я думал, ты уже десятый сон видишь!
– Как же! Уснешь тут у вас! – ответил я, стараясь не морщиться от резкого пощипывания, возникшего при промывании моих ободранностей. – Мне кажется, что здесь самая криминогенная обстановка в Европе.
– Пока тебя не принесла сюда нелегкая, все было тихо! – резюмировал Мартин. – А как ты появился – домой никак не попаду.
– Да! – согласился я. – И вряд ли еще скоро попадешь.
– Что, есть еще что-то для полного счастья?
– Есть! Но сначала дай сопровождение в эту санитарную машину. Этот тип очень опасен, еле с ним справился. И мне кажется, что он симулирует свой обморок. – Я прислушался к разговору Пабло с Николя. – И будем двигаться за мальчиком и брать остальную шушеру. Они, видимо, все вместе там собрались. Возможно, и капитана держат возле себя.
– Каким мальчиком?! – стал повышать голос Мартин. – Что вы еще тут такого узнали, о чем мне неизвестно? Да меня из-за вашей самодеятельности из полиции попрут!
– Мы, конечно, собрали кое-какую информацию, но ты смело можешь заявлять, что это твои данные… – стал успокаивать Пабло.
– А ты где работаешь? – с подозрением, полным сарказма, спросил у него Мартин. – Случайно не на перевозках?
– Точно! – радостно подтвердил мой дружок. – Хорошо все-таки у нас полиция действует – ничего не скроешь! Все знает!
– Ладно, не юродствуй! – Мартин уже явно стал сердиться. – Выкладывай лучше: что и откуда знаешь!
– Ну, насчет откуда… – Пабло неопределенно покрутил кистью ладони в воздухе. – Так это я смутно помню. Могу поручиться только, что сведения самые достоверные. А вот насчет «что» – слушай!
После его подробного рассказа Мартин умудрился поднять еще больший переполох. Такой крупнейшей операции и при таком количестве работников из правоохранительных органов мне видеть еще не приходилось. Хоть «видеть» – это будет неправильно сказано. Нас и близко не подпустили даже в роли простых наблюдателей. А, попросту говоря, продержали под негласным арестом до самого утра. Несмотря на все наши уговоры и даже угрозы.
Но зато уж полиция развернулась вовсю. Кто только и откуда не понаехал! За одну ночь количество проживающих, а вернее, пребывающих в окрестностях Портосина возросло чуть ли не втрое.
В течение двух часов самолетом была доставлена специальная антитеррористическая бригада. Со всеми вытекающими и добавочными последствиями.
Были задействованы поднятые по тревоге две близлежащие воинские части, естественно, тоже со всем командным составом.
И напоследок прибыли даже некие личности в темных неброских костюмах, которые громко именовали себя: европейская служба «Интерпол».
Усадьба Фергюссонов была оцеплена по всем правилам высшей полицейской и военной науки. А точнее говоря, на каждое правило по одному оцеплению. Короче, была устроена настоящая, показательно-боевая, парадно-наступательная операция.
А надо-то было: человек десять-пятнадцать, хорошо знающих свое дело и владеющих приемами самообороны. Их вполне бы хватило на все случаи, могущие там возникнуть.
Ибо когда начался «штурм» и закованные в бронежилеты и вооруженные до зубов элитные части одновременно, со всех сторон, вывалили все двери и почти все окна, то в ответ раздался лишь крик того самого мальчика. Он спросонья подумал, что дом взорвался или началось страшнейшее землетрясение. Об этом подумали и все соседи, так как треск и грохот, разнесшиеся в предрассветной тишине, были просто невообразимыми. Даже Карлота мне потом рассказывала, что проснулась неожиданно от какого-то грома. Взглянула в окно: грозой и не пахнет. После этого к ней долго не возвращался сон, и она тревожно задремала, лишь когда совсем рассвело.
В усадьбе, кроме испуганного мальчика, прикованного, кстати, наручниками за ногу к кровати, нашли и капитана Билландера. Тот был попросту заперт в подполе большого хозяйственного сарая. На крышке люка был навален с десяток мешков с цементом, поэтому-то и не было вначале даже слышно его криков о помощи и были безуспешны его попытки вырваться из подвала.
Мальчик действительно был его сыном, и их встреча была самым радостным событием этой ночи. Билландер, плача, прижимал к себе ребенка и так, держа его на руках, ходил от одного сконфуженного полицейского к другому и, не жалея самых красочных эпитетов, благодарил их за свое спасение и освобождение сына.