— А где я возьму столько заготовок?
— Затем проведем обряд призыва и пробуждения, — продолжил раздавать указания архимаг. — Его величество в курсе наших проблем. Вы получите временный пропуск в казну.
Собрание тут же выразило натужное верноподданничество и вполне искреннее восхищение щедростью монарха. Ибо всем было отлично известно, что обычно у его величества снега зимой не выпросишь, особенно для науки.
— Надеюсь, вы в состоянии выбрать три десятка камней без моей помощи, — с издевкой в голосе добавил глава Совета, когда восторги поутихли.
— Да-да, конечно. Можете не сомневаться! — закивал Дарвий и сел на место, едва не промахнувшись мимо стула.
Председатель обвел тяжелым взглядом сидящих за столом магистров.
«Пресветлая Царица, до чего мы докатились! Больше половины так называемых магов знают магию только теоретически. Остальные могут разве что свечу зажечь, и то… после часа-двух медитации. Из практиков мы превратились в теоретиков! Большинство заклинаний никто не понимает и, заучивая сложные конструкции заклинаний наизусть, просто тренируют память».
И то сказать… от великой Академии магии и колдовства остался один несчастный факультет, да и тот занимает пять комнат во флигеле главного корпуса — две аудитории, лабораторию и два кабинета.
Учеников всего лишь вдвое больше, чем учителей. Все они родились уже после катастрофы — и великие предки, наверное, в гробах переворачивались, наблюдая за потугами несчастных преподавателей сохранить осколки былого величия.
Ведущий ненадолго отвлекся. Король посмеялся, когда выслушал просьбу о драгоценных камнях для накопителей. Что же он тогда сказал? А! «От тридцати алмазов казна не оскудеет. Но больше от меня ничего не ждите».
Председатель стукнул ладонью по столу, разбудив уснувшего Тригла — самого старого из великих магистров.
— Следующий вопрос на повестке дня — наш отъезд в предгорье. Барон Марвиль гер Летгар, чье поместье находится в трех лигах от Священной горы, любезно согласился нас принять.
— Безусловно! — ввернул любимое слово Лемидр. Не удержал любопытства: — А сколько ему за это отвалили?
— Дорога туда займет двое суток, — проигнорировал злобный выпад председатель. — Так что назначаю отъезд на пятое древня. Магистр Авдор, вы будете главным по организационным вопросам. Лемидр вам поможет.
Оба спорщика переглянулись, но не осмелились протестовать.
— А церемония? — почему-то фальцетом спросил один из магистров.
— Церемонию пробуждения проведем на месте, — отрезал архимаг. — У нас будет неделя, чтобы все как следует устроить. Вопросы есть? Нет? Объявляю заседание закрытым. — Взмахнул рукой в сторону выхода. — Студенты ждут. Все свободны!
Лерон гер Силиот, председатель Совета магов, наблюдал, как магистры один за другим покидают зал заседаний. Сложившаяся ситуация его пугала. Для церемонии нужна жертва, а добровольца до сих пор нет, и найти его за оставшиеся до пробуждения дни нереально.
Пророчество Зикана — та его часть, которая неизвестна широким массам, но бережно передавалась от одного главы Совета к другому, — гласило, что только кровь истинного мага разбудит деву. Личность самой девы, кстати, до сих пор оставалась загадкой. Никто точно не знал, кто она на самом деле.
Легенд было много, но какая из них соответствует истине — непонятно. Людская молва превращала ее поочередно: то во внебрачную дочь тогдашнего короля, то в принцессу, то в мать самого Зикана, то в его служанку или даже просто зашедшую за солью соседку.
Детей у мага не было, мать давно покинула этот мир, но были ученики — они и стали источником разноречивой информации. Все остальное — слухи.
Именно ученики рассказали, что вечером в ворота замка постучала одинокая путница, одетая как дама благородных кровей. Ни коня, ни какого-либо скарба при ней не оказалось, и ученики пришли к выводу, что дама прибыла порталом. Чародей приказал накормить, потом заперся вместе с ней в своей лаборатории, примыкавшей к спальне. Порешив, что мешать учителю не стоит, ученики спокойно пошли спать.
Ни криков, ни другого шума из лаборатории никто не услышал, потому что над замком всю ночь громыхала гроза, сотрясая каменные стены. Утром слуга нашел мага мертвым на полу, а девушка лежала на столе и спала.
Когда ученики прочитали записи волшебника, они пришли в ужас. Девушку разбудить не получилось. Через месяц ее замуровали в горах, а самого волшебника похоронили. Но вместе с проведенным ритуалом прощания ушла и магия. Не совсем, конечно… но ее осталось так мало, что о настоящем колдовстве пришлось забыть. Этих крох волшебной силы хватало разве что огонь зажечь или мышей из дома изгнать.
Бредовые стихи сумасшедшего чародея да захороненное в горах тело безвестной прекрасной девы — вот и все, что осталось в наследство от человека, лишившего мир магии.
Диагноз: сотрясение жизни, вывих судьбы.
Равиль Алеев
— Мне, пожалуйста, две бутылочки валерьянки, три корвалола, упаковку новопассита и ношпу, — сунула я деньги в аптечное окошко.
Меланхоличная толстушка-фармацевт в темно-зеленом медицинском халате молча выложила лекарства на прилавок, пробила чек и дала сдачу.
Я заглянула в полоску зеркала за спиной продавщицы: узкое лицо с голубоватыми жилками под глазами, спекшиеся губы, всклокоченная темная челка, выбившаяся из-под вязаной шапки. Опухшие стеклянные глаза с красными прожилками белков. Если б сама такую на улице встретила — испугалась. Не то маньячка, не то бомжиха, не то… Дожилась, в общем. И куда подевалась милая птичка-невеличка, как называл меня брат?
Я зевнула, прикрывая рот ладошкой, вяло кивнула вместо «спасибо» и вышла из аптеки. Спать хотелось до ужаса. Глаза слипались прямо на ходу, хоть вилами подпирай, тупо ныл затылок, в висках пульсировала тягучая боль.
Еще одну такую ночку я не переживу! Либо в дурку отвезут, либо сама сдамся!
Третью ночь подряд мне упорно снились какие-то клоуны в белых балахонах, завывающие под дудку в огромном зале. Тоже мне йоги, так их и разэдак!
Люди, имейте совесть! Я выспаться нормально не могу! Сегодня даже на обед не пошла, заснула прямо за столом, уронив голову на клаву. Подумаешь, проснулась с отпечатком всего алфавита на лице?! Зато хоть какая-то интеллектуальность!
И еще, как назло, начальник отдела рекламаций решил провести совещание только после пяти. Неймется ему, гаду и сволочи, подопытных помучить. Лучше б жене конфеты или цветы купил! Глядишь, и не пришлось бы звереть и оправдания себе искать: «Почему я, дорогая, опоздал к утренней побудке? — Совещание проводил! Горю на работе!» Тоже мне бракованная катапульта!