— Мы идем в гости! — радостно сообщила я. — Тут недалеко, на другом конце улицы…
Альм настороженно посмотрел и отрицательно покачал головой.
— Но это же сразу за парком! — надулась я. — Грель-Девон, двенадцать.
Телохранитель все еще упорно не желал участвовать в моей авантюре.
— Тогда я пойду сама! — бодрячком заявила я ему, разворачиваясь и делая шаг в сторону лестницы.
На мое плечо тут же опустилась тяжелая рука, лишившая меня возможности передвигаться. Я подумала и обернулась к нему с магическим пламенем в руках.
Глаза Альма расширились. На минуту мне показалось, что у него изменился зрачок, став вертикальным, но, наверное, все же померещилось… Мужчина уставился на мои руки с таким неописуемым выражением… будто хотел немедленно отхватить по самые плечи и со смаком обглодать.
Я подавила в зародыше желание попятиться и спрятать руки за спину. Поинтересовалась:
— Это достаточно весомый аргумент «за»?
Альм неохотно кивнул, зачарованно не спуская глаз с пламени. Мужик выглядел одурманенным, будто кобра факирской дудочкой, по-моему, даже покачивался, подобно чешуйчатой гадине.
Быстренько загасив огонь, поймала уже прояснившийся, необъяснимо довольный взгляд телохранителя, словно его накормили целым тортом. Оставив рефлексии на эту тему на потом, я уверенно кивнула, приглашая на выход.
Телохранитель потряс головой, словно выходя из транса, следом вцепился в свою шевелюру руками, ероша длинноволосую гриву. Опять потряс головой, как стукнутый пыльным мешком из-за угла…
— Если ты уже поймал свой непонятный кайф, — надулась я, — может, мы уже пойдем?
На этот раз Альм кивнул с необыкновенно счастливым видом. Сначала он остановил меня на выходе, на четверть часа смотался за угол, потом вернулся и показал знаками: можно!
И мы пошли по цехам… в смысле в гости к канцлеру. Правда, без приглашения.
У меня совсем не было уверенности, что он встретит нас с распростертыми объятиями. Хоть бы собак не спустил — и то ладно… Нет, пожалуй, собак все-таки не спустит, Грэга побоится. Тот его потом сам так покусает, что любой бультерьер устыдится и пойдет себе заказывать дополнительную опцию — вставную акулью челюсть.
Альм галантно усадил меня в двуколку и взял поводья.
Никогда я не понимала этих аристократов! Ну почему, почему нужно обязательно пять шагов проехать, если можно их спокойно пройти? Это точно так же, как дома в туалет на «линкольне» прокатиться. Хотя… знавала я одного умника… этот фрик по никому не известной причине сие заведение посещал исключительно на роликовых коньках и с разбега. Угу. И почти всегда с разгона промахивался. После пятого разбитого унитаза и шестого перелома конечностей папа отобрал у экстремала ролики и прочел целую лекцию на тему, почему так поступать нельзя. Вряд ли тот понял, но физически воспротивиться не смог за неимением роликов. Хотя не смолчал! Диалог протекал так…
Загипсованный Серега выслушал нотации и спросил:
— Это потому, что ты не умеешь и завидуешь?
Папа раздул грудь и тут же вознамерился доказать сыну, что отцы умеют… Короче, вскоре в гипсе уже лежали вместе.
Это я к чему вспомнила? К тому, что нельзя поддаваться на провокации.
Итого, когда мы с телохранителем подъехали к дому, на крыльце громадного величественного особняка шла непонятная массовка с участием слуг. Были слышны выкрики:
— Х-ха! Тьху! Козлина! Сам такой! — и сочные удары.
Человек шесть в разноцветных ливреях сцепились около входной двери и мутузили друг друга с дивной резвостью и чисто русской широтой души и размахом, выкрикивая непонятные лозунги и призывы к маевке.
— Зато у твоей фифы ноги кривые! — орал дюжий лакей в красной униформе с золотым позументом, тыкая кулаком в более мелкого коренастого мужика в синей ливрее с серебряным кантом.
Тот с гиканьем и радостными криками пинал противника в живот. Наконец, решив отдышаться, шагнул в сторону со словами:
— Ноги можно скрыть платьем, а чем скроешь ваше косоглазие?
Вокруг этой кучи-мала мельтешили еще несколько человек в зеленых ливреях с серебряным позументом и безуспешно пытались прекратить это безобразие.
Поскольку все были при деле и нас никто не встретил, я решила доложить о себе сама и выразительно посмотрела на Альма. Телохранитель намек понял и, легко спрыгнув с облучка, вломился в тусовку ярым ледоколом.
Для начала Альм разделил драчунов на две части. Потом педантично рассортировал всех по цветам. Следующим этапом сделал грозный вид и погрозил пальцем.
Очухавшийся зеленоливрейный вспомнил о своих обязанностях и помог сойти мне с двуколки. Так же трепетно меня сопроводили в дом под зорким присмотром телохранителя.
Уже за практически закрытой дверью раздался дружный рев:
— Бей косоглазых!
— Лупи кривоногих!
— Похоже, сегодня все мужики чего-то нанюхались, — сделала я вывод. Поспешный, замечу…
В холле дрались, как на шпагах, зонтиками две молоденькие благородные девушки. Рядом с ними аристократично вцепились друг другу в волосы две почтенные матроны. Аристократично — в смысле они драли друг друга за космы кончиками пальцев, изящно отставив в сторону мизинцы.
Зрелище было ошизительным.
Рыженькая девушка в платье цвета шоколада нападала на соперницу, выкрикивая:
— У меня преимущество! Гер Шантэ читал мне стихи на балконе! При луне и в одиночестве!
— Твоя дочь — шлюха! — отреагировала одна из дам старшего возраста. — Она осталась наедине с мужчиной!
— Я там была! — заявила мамаша. — Маскировалась в кустах и все видела! Именно поэтому маркиз просто обязан жениться на Милисанте!
— Счас! — отозвалась худенькая брюнетка, кося глазами. — Маркиз два раза танцевал со мной у всех на виду и даже поднял мой носовой платок! Он мой!
Я едва неприлично не захохотала. Ну действительно, смешно слушать. Танцевал на виду… два раза… стихи читал на балконе… поднял платок…
Детский лепет на лужайке!
— Нет! Он пробовал меня поцеловать!
Я чуть не рухнула. У меня уже начались конвульсии. А без чулка на ноге — навечно опозорена? В старые девы или монастырь?..
— А мы с ним читали книгу в библиотеке! Наедине!
— Врешь! Он редко бывает в библиотеке!
Отсмеявшись, я приняла наконец вертикальное положение.
Та-а-ак! Понятно… это явились по душу Адена ярые сторонницы брачных уз. И судя по тому, что объект вожделения отсутствовал, — он был сильно против этой одноразовой акции.
— Как ты думаешь, — прошептала я Альму, — если я ему помогу и распугаю этих… претенденток, то он должен быть мне благодарен и не выкинет из дома сразу, а?