— Черт возьми, господин МакГроу! — закричал Петьёф. — Потрудитесь объясниться! Мы позволили вам все это самоуправство, мы даже стали помогать вам! А теперь вы суете мне эти листы, обвиняете меня бог знает в чем и сообщаете о необходимости распустить Приорат Сиона. Вы в своем уме?! Вы можете объяснить, в чем дело?! Что это за листы?!
— Это Евангелие от Леонардо, — спокойным голосом ответил Дик, во время этой бурной речи он и глазом не повел.
— Что?! — вскрикнул Винченце и покачнулся, словно бы вот-вот потеряет сознание.
— Объяснитесь! — повторил Петьёф. — Что за шутки?!
— Никаких шуток, — ответил Дик и внимательно посмотрел в глаза магистру Приората Сиона: — Вы знали, что синьор Вазари хранит тайну?
— Нет, — сдержанно ответил тот. — Но мы догадывались.
— Догадывались, потому что предки синьора Вазари встречались с Франческо Мельци — наследником архива Леонардо, не так ли?
— Да, вы правы, — сказал Петьёф.
— Но вы не могли понять, что это за тайна, — продолжил Дик. — Вас смущал тот факт, что у синьора Вазари не было никаких документов или автографов Леонардо. И он всегда открыто говорил об этом.
— Да. Верно. Вы догадливы, молодой человек, — нехотя согласился Петьёф.
— И вы понимали, что синьор Вазари просто не может врать. И если он так говорит, рукописей Леонардо у него действительно нет.
— Да, разумеется, — слегка сконфузился Петьёф. — Он не стал бы отрицать этого так безапелляционно, имей он соответствующие документы на руках. Но к чему вы об этом говорите?
— А слышали ли вы когда-нибудь присказку синьора Вазари — «Все рукописи давно превратились в книги»? — как ни в чем не бывало продолжал спрашивать Дик.
— Да, он часто говорил это. Вы правы, — согласился Петьёф. — Ну и что?
— А знаете ли вы, что на протяжении пяти веков семейство Вазари собирает старинные книги? В частности, книги, бывшие некогда в библиотеке Франческо Мельци.
— Да, коллекция книг синьора Вазари хорошо известна, — Петьёф посмотрел на Дика с недоумением, словно бы спрашивая у него, к чему он клонит.
— Я сейчас отвечу, — заверил его Дик. — Не беспокойтесь.
— Что бы вы ни сказали, господин МакГроу, то, что вы здесь устроили, — Петьёф показал на листы, по сути выдранные из старинных фолиантов, — это чистейшей воды вандализм. Зачем вы отрезали корешки у этих книг?! Это непростительно!
Дик не обратил внимания на эти обвинения.
— А знаете ли вы, что сталось с библиотекой самого Леонардо? — снова спросил он.
— Она утрачена, — Петьёф вздрогнул. — Видимо, разошлась по рукам.
— А сколько в ней было книг, не припомните? — на лице Дика появилась улыбка.
— Это общеизвестный факт. Тридцать три…
— Да?… — наигранно-удивленно протянул Дик. — А сколько, простите, цифр в формуле Леонардо, кодирующей лицо?
— Тридцать три…
— Еще добавьте — «двух— и трехзначные», — уточнил Дик. — Прямо номера страниц! Хорошо придумано, правда? Ну согласитесь… Так что не отказывайтесь, вот тридцать три страницы от мессере Леонардо — получите, пожалуйста.
Гонцы с вестью о смерти Юлия опередили в Урбино Джулиано. Для доставки срочных вестей из Ватикана имелись специальные гонцы. При монастырях на дороге имелись конюшни, где всегда стояли оседланные свежие лошади. Гонец выезжал из Рима, скакал до аббатства Римио, передавал письмо другому и так далее, далее, далее. Бумага была в пути непрерывно, передаваясь по эстафете.
Поэтому письмо от кардинала де Шарни прибыло к кардиналу Джованни раньше, чем Джулиано.
Младший Медичи не встретил, вопреки своим ожиданиям, никакого сопротивления.
— Ах, мой бедный брат, прости меня, прости! — все, что сказал ему Джованни при встрече.
Конклав должен был собраться через две с небольшим недели, и кардинал с утра до ночи читал письма, которые составлял Биббиена для отправки их сторонникам. После «Сиенского инцидента» кардинал перестал слепо доверять своему секретарю.
— Что случилось? — Джулиано настороженно огляделся. Вокруг было как в пчелином улье.
— Как? Ты разве не знаешь? — изумился Джованни. — Юлий умер! Теперь Панчифика будет в безопасности. Правда… Не знаю, как сказать тебе… Она так плоха…
— Мессере Леонардо еще здесь? — тревожно спросил Джулиано.
— Да, только он… он очень занят… — кардинал скосил глаза в сторону.
Джулиано не стал больше расспрашивать его и бросился вниз.
— Конди! — он громко постучал в дверь. — Кроче, отопри! Это я!
Дверь распахнулась. Заплаканная, осунувшаяся мавританка разразилась рыданиями.
— О боже! Ваша светлость! Мы уже не надеялись, что вы вернетесь!
* * *
Джулиано отодвинул ее в сторону и бросился внутрь.
— Конди! — крикнул он, влетая в комнату.
Увидел Панчифику, он не смог удержаться от слез.
Она едва дышала и походила на высохший цветок.
— Конди, очнись! — Джулиано схватил ее за плечи, но, испугавшись, что сильный толчок убьет девушку, мягко разжал пальцы.
— Она не ела и все время плакала, — слезы лились из глаз Кроче ручьем. — Мессере Леонардо и его ученики все делали, чтобы унять ее печаль. Но потом она решила, что вы умерли, ваша светлость, как ее мать, и она сошла с ума от горя. Она отходит, ваша светлость, сделать уже ничего нельзя…
Джулиано тяжело рухнул на колени, рядом с изголовьем девушки:
— Прости меня! Прости!
Неожиданно ее бледные веки дрогнули. Глаза открылись. Она взглянула на Джулиано, и легкая улыбка коснулась ее губ.
Джулиано обхватил ее лицо ладонями и приблизился к нему:
— Это я, Конди! Это я!
Глаза его расшились от ужаса. Дрожащей рукой он взял со столика рядом зеркало и, с трудом удерживая его в омертвевших пальцах, поднес к губам Панчифики. Поверхность осталось гладкой. Дыхания не было.
* * *
Крик Джулиано докатился до самых отдаленных уголков замка. Его услышал и Леонардо, спешно исполнявший новый тайный заказ кардинала.
— Она умерла, — сказал он и схватился рукой за стол, потому что ноги внезапно отказались ему служить.
Франческо бросился за табуретом и усадил учителя.
Тот не мог говорить. Слезы лились по его щекам прямо на кусок древнего холста. Того самого доказательства, что когда-то лишило Панчифику права на собственную жизнь.