Судья раскрыл толстую папку и проговорил скороговоркой:
– Слушается дело по иску компании «Н & S» о взыскании с ЗАО «Стартрейт» задолженности по векселю в сумме трех миллионов рублей. Представитель истца в суд явился?
Павел встал.
– Да!
– Хорошо… Представитель ответчика?
– Явился.
Павел недобро покосился на своего оппонента. Маленький очкастый еврейчик с редеющими кудряшками на слишком большой для такого тщедушного тельца голове выглядел как ходячая карикатура из какой-нибудь газетенки антисемитского толка.
– Отводов суду нет?
– Нет, ваша честь!
Еще бы они были. Судья Частиков разбирал уже не первое подобное дело, и всегда спор решался в пользу кредиторов. Оставалось только догадываться, играло ли роль только внутреннее убеждение или материальная заинтересованность тоже… Как говорится, не пойман – не вор, а судьи – тоже люди!
– Слово предоставляется представителю истца!
Павел поднялся. Начал он неторопливо, с достоинством:
– Ваша честь! Уважаемый суд!
Ему всегда нравилась эта формулировка, словно позаимствованная из западных фильмов. Дальше надо было спокойно изложить суть дела. В общем-то и волноваться особо нечего, все и так ясно как день, и суд в данном случае – простая формальность, чтобы зафиксировать обоснованность претензий кредитора и нарушение обязательств со стороны должника…
Но только он открыл рот, как с ним случилась вещь совершенно невероятная: скулы как будто сковало, двигать губами и языком стало совершенно невозможно, а изо рта вырывалось только невнятное мычание.
Такое с ним случалось только один раз, когда сильно разболелся зуб. Врач вколол ударную дозу новокаина, и никаких манипуляций он не почувствовал. Полдня потом отходил от заморозки, не мог ни есть, ни разговаривать, даже не чувствовал ничего…
Но тогда-то понятно, запущенный кариес разболится рано или поздно, и хорошо еще, что зуб не потерял, но теперь – с чего вдруг?
– Мы слушаем вас! – Судья, кажется, начал терять терпение.
Павел готов был сквозь землю провалиться. Щеки горели, лицо налилось краской, из глаз текли слезы, но он так и не смог больше выдавить из себя ни слова.
– Адвокат, вы что, больны?
Павел поспешно закивал. Больной, дурной, все, что угодно, – лишь бы этот позор закончился поскорее!
Судья сдвинул очки на кончик носа и углубился в чтение бумаг. В воздухе повисла неловкая пауза, но тут вмешался представитель противной стороны. Вот уж точно противной! Конечно, суд – это суд, ничего личного, но Павлу редко доводилось испытывать такую антипатию к оппоненту. Его слишком резкий, почти визгливый голос с характерными интонациями резал ухо, как скрежет железа по стеклу. Видно, что он давно ждал случая высказаться, а сейчас аж подскочил на месте и выпалил:
– Прошу рассмотреть дело по существу! Представитель истца выражает явное неуважение к суду!
Вот не стоило ему этого делать. Судья посмотрел на него, как на докучливое насекомое, и сказал как отрезал:
– Я вам слова не давал. – Он подумал еще немного и объявил: – Слушание дела откладывается. Следующее заседание состоится…
Судья пошуршал бумагами, пометил что-то на странице пухлого ежедневника и сказал еще стороже:
– Состоится в пятницу, семнадцатого февраля, в 11.30.
Павел облегченно вздохнул. Судья выразительно посмотрел на него и добавил:
– Просьба сторонам подготовиться как следует.
В коридор Павел выпал, взмокший от пота. У открытого окна он стащил наконец галстук-удавку, бесцеремонно скомкал его и сунул в карман. Плевать, что двести баксов отдал, отдышаться бы хоть немного! Он долго еще стоял, жадно глотая морозный колючий воздух и пытаясь хоть немного собраться с мыслями.
Что же такое с ним происходит? Редкая болезнь? Нервный шок? Сумасшествие? Нет, нет, это вряд ли! Он прекрасно осознавал все, что происходит, никаких видений, слава богу, не было, но не может же нормальный человек вот так взять и онеметь в одночасье!
Прямо как в кино… Там тоже один из героев потерял дар речи прямо в суде из-за происков каких-то темных сил. Кажется, фильм назывался «Адвокат дьявола», они с Юлькой взяли кассету в прокате и долго хихикали над туповатыми американскими кинематографистами, которые любую хорошую идею непременно испортят своими спецэффектами, реками крови и моралью, которая вылезает в конце, как пружина в старом матраце. Помнится, она была такая красивая в старой клетчатой ковбойке, на которой не хватало пуговиц, и так соблазнительно виднелась грудь… Потом рубашка как-то сама сползла с плеча, и обоим стало уже не до кино. Фильм они так и не досмотрели.
Павел что есть силы стукнул кулаком по подоконнику. Вот никогда бы не поверил, что сам окажется в подобной ситуации! Так хорошо все начиналось, и вот – полная профнепригодность…
– Простите, не подскажете, который час? – спросила какая-то женщина средних лет в строгом костюме с большим, туго набитым портфелем. По виду – чиновница среднего ранга или юрисконсульт на предприятии. Тоже, наверное, ждет разбирательства…
Павел глянул на часы и машинально ответил:
– Пять тридцать.
– Спасибо!
Дама кивнула и озабоченно засеменила в другой конец длинного коридора.
Вот это да! Выходит, что он может говорить, и преотлично! Значит, немота его – временное явление, скорее всего, нервное… Может быть, он слишком переволновал-с я? Или усталость и недосып сказываются? Вчера он лег примерно в половине третьего, но ведь не в первый раз!
И что теперь делать? Сегодня пятница, рабочий день уже закончен, но в понедельник придется доложить руководству, как прошло слушание. Конечно, отложенный процесс – это еще не фиаско, не проигрыш, но ведь все случилось по его вине! И оргвыводы не замедлят последовать… Можно, конечно, как-то оттянуть расплату, извернуться и попытаться самостоятельно выправить ситуацию, но что, если проклятый приступ случится снова? Следующее разбирательство назначено совсем скоро, всего пять дней осталось! И на этот раз, надо думать, никаких поблажек уже не будет.
Но, как бы там ни было, больше ему сегодня здесь делать нечего. Скоро и суд будет закрываться. Павел отвернулся от окна, подхватил портфель и двинулся к выходу.
И тут зрение снова подвело его. Как будто мало было потрясений для одного этого треклятого дня!
По коридору ему навстречу шел тот самый старик, которого он так неожиданно и странно встретил в новогоднюю ночь. Выглядел он так же, как и тогда: седая борода свешивалась на грудь, грубый овчинный тулуп, войлочная шапка нахлобучена по самые брови, ноги в лаптях… Здесь, в здании суда, его высокая, чуть согнутая фигура выглядела совершенно нелепо, почти фантастически! Как только охрана пропустила?