— Вот, выпейте. Вам станет легче.
Анна взяла стакан трясущимися пальцами и тут же расплескала половину себе на блузку. Она дрожала от рыданий всем телом, зубы стучали о стекло, но, как ни странно, вода оказалась такой холодной и приятной на вкус, что мало-помалу Анна успокоилась. Ей даже как-то легче стало от того, что она смогла рассказать все про себя этому странному человечку.
Он подал ей бумажное полотенце и задумчиво сказал:
— Да, вам многое пришлось пережить. Знаете, я иногда и сам удивляюсь — до чего же несправедлива бывает жизнь! И всегда одно и то же, всегда честные, порядочные люди становятся жертвами всяких мерзавцев и не умеют себя защитить. Именно в силу своей порядочности… Скажите, Анна, — он встрепенулся, будто вспомнил что-то важное, — чего же вы хотите сейчас?
— Не знаю… Ведь прошлого не вернешь! — Анна почувствовала, как голос у нее дрожит и снова подступают слезы. Сейчас она поняла особенно ясно, что жизнь ее загублена навсегда, ничего изменить невозможно. И никакие психоаналитики с дипломами или без тут не помогут.
— А если бы можно было вернуть? Просто представьте себе на минуту…
В помещении постепенно стало темно, как в кинозале, когда выключают лампы перед началом фильма. А на стене, как на широком экране, Анна увидела себя — такой, как,она была в тот трижды неладный день. Вот она идет по Тверской (тогда еще улице Горького) в своем светло-сером плаще с погончиками, в руках папка с нотами, она выглядит очень юной, счастливой и чуть-чуть отрешенной от окружающей действительности. Как говорится, «не от мира сего». Анна (а точнее — та девушка, которой она была тогда) слегка улыбается и покачивает головой в такт музыке, которую сейчас слышит только она.
— Помню! Это Бетховен, соната D-dur № 2! Как раз тогда я разучивала эту вещь! Я готовила ее к экзаменам.
Настоящая Анна — та, что стала на десять лет старше, смотрела на экран не отрываясь. Сейчас она снова почувствовала себя той девушкой, у которой все было впереди — у нее еще не было опыта обид и разочаровании, в волосах не блестели серебристые нити, ноги были быстры и легки и не наливались свинцовой тяжестью по вечерам, а главное — ее руки были волшебно гибки и послушны, и левое запястье не уродовали старые шрамы. Она жила только музыкой и пока не успела исковеркать свою судьбу.
А следом за ней идет высокий парень в коричневой кожаной куртке. Это Владик, точно, Владик! Только сейчас он уже не казался ей красивым. Слишком низкий лоб, волосы какие-то сальные… И глаза нехорошие, бегающие. Анна даже удивилась немного: «Как я раньше этого не замечала?» Вот сейчас он заговорит — и вся ее жизнь пойдет по чужой, неверной колее.
— Нет! — закричала она. — Пожалуйста, не надо! Остановите это!
Изображение на экране будто замерло и стало каким-то тусклым, как старая выцветшая фотография. В комнате стало чуть-чуть светлее — уже не полная темнота, а так, полумрак. Где-то совсем рядом Анна услышала вкрадчивый голос Шарля де Виля:
— А если бы вы сейчас там оказались — что бы вы сделали?
Надо же, она ведь почти забыла о нем!
— Я бы прошла мимо и не стала бы с ним разговаривать! — ответила Анна. Она даже удивилась — голос ее звучал так смело, свободно и звонко, как, наверное, никогда раньше. Пройти мимо! Это же так просто. А потом — совсем другая жизнь.
— Вы хотели бы вернуться туда?
И он еще спрашивает!
— Да я бы все отдала за это, — тихо ответила Анна, — Душу бы дьяволу продала.
Анна была вполне образованной девушкой, много читала и нередко изъяснялась книжным языком в стиле романов девятнадцатого века. Но даже она не ожидала такой странной реакции собеседника на свои слова. Он деловито полез в папку, выудил оттуда лист бумаги с каким-то текстом и положил перед ней.
— Хорошо. Тогда подпишите вот здесь.
— А что это? — В полумраке трудно было разобрать мелкий шрифт.
— Простая формальность. Контракт, согласно которому вы передаете свою душу в обмен на возможность прожить свою жизнь заново и так, как вам хочется.
Странные, однако, методы психотерапии, запоздало подумала Анна, но ее рука уже потянулась к заботливо предложенной ручке. Она поставила свою подпись внизу страницы — и тут опять стало темно…
Олег шел но улице, продвигаясь вперед чуть ли не ощупью. Не навернуться бы в темноте. А то забрел — и не поймешь, куда. Хоть бы табличку повесили, уроды!
Олег споткнулся о какую-то скобу, торчащую прямо из земли, и упал. Мать-перемать вашу! Этого еще не хватало. Он медленно поднялся на ноги. Попытался кое-как отряхнуть окончательно испачканный плащ и брюки. Повернул голову вправо и сразу же уперся взглядом в аккуратный, подсвеченный изнутри прямоугольник на облупленной, потрескавшейся стене ближайшего дома: «Пыхов переулок, 14».
Олег вспомнил странное объявление в газете. Он ведь позвонил тогда по телефону из любопытства и даже не поленился свериться с электронной картой «Moscow map» в компьютере… Как там было? «Счастье оптом и в розницу». И Пыхова переулка в Москве — нет-Есть только Пыхов-Церковный.
Надо же, как интересно! Зайти, что ли, раз уж оказался рядом? Такси хоть по телефону вызвать.
Умом Олег прекрасно понимал, что сейчас время давным-давно перевалило за полночь и шансы застать кого-нибудь на месте ничтожно малы. Но почему бы не попробовать? Может, охранник сидит или там бабушка-вахтерша. Во всяком случае, попытка — не пытка, как говаривал товарищ Берия.
Олег даже повеселел немного и решительно направился к черной железной двери. Подергал ручку — так и есть, заперто. Уже не надеясь, надавил кнопку звонка — и тут заметил тонкую полоску света, пробивающуюся из-под двери.
В замке что-то щелкнуло, и дверь бесшумно распахнулась. Олег вошел, почему-то опасливо оглядываясь. Надо же — офис как офис, все как положено, на сауну или бордель совсем не похоже… Неужели они здесь круглосуточно работают? Олег все еще разглядывал интерьер и размышлял, что делать дальше, когда вдруг услышал прямо у себя над ухом вежливый мужской голос с едва заметным иностранным акцентом:
— Добрый вечер! Проходите, пожалуйста.
Олег вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Совсем рядом с ним вдруг появился маленький толстенький человечек в строгом темно-сером костюме, похожий на сытого, гладкого котяру. Олегу показалось даже, что он не подошел, а просто материализовался из воздуха. Вот только что его не было — а теперь есть…
Спьяну, наверное, померещилось.
А толстячок, казалось, ничуть не удивился позднему визиту. Наоборот — расплылся в сладчайшей, любезнейшей улыбке и принялся болтать без умолку:
— Здравствуйте, Олег Константинович! Разрешите представиться — Шарль де Виль. Очень рад, что нашли время заглянуть. Давайте пройдем в кабинет, там нам будет удобнее.
Олегу совершенно не хотелось беседовать с этим коротышкой в два часа ночи о чем бы то ни было, однако тот мягко, но напористо гнул свою линию, не давая вставить ни слова в поток гладкой, вежливой, обтекаемой какой-то речи. Олег и опомниться не успел, как оказался в глубоком и мягком кожаном кресле, а перед ним на столе стояла маленькая чашечка крепкого кофе, сваренного как раз так, как ему нравится — с кардамоном. И пах этот кофе… Просто изумительно! Олег с удовольствием отхлебнул глоток. Сразу стало уютно и тепло, даже хмель прошел. И сидящий напротив него толстячок с пышной дворянской фамилией (ну прямо как из «Трех мушкетеров»!) показался очень даже симпатичным.