Пока она говорит, Фрейзер Мелвиль пытается встретиться со мной взглядом. Но я не поддаюсь. Интересно, рассказала ему Кристин о моем враждебном к ней отношении или сочла, что другие вопросы — звонок Хэришу Модаку, например, — гораздо важнее?
Нед подхватывает:
— Дестабилизация осадочных пород вызовет подводный оползень, который может привести к высвобождению всего метанового залежа. Этот процесс, в свою очередь, сдвинет огромные пласты грунта над и рядом с гидратным полем. Цепная реакция затронет всю территорию — а в случае любого из наших месторождений это тысячи квадратных километров. Результат — гигантское цунами, которое дестабилизирует соседние пласты донных отложений и вызовет очередные гигантские оползни.
Будучи учеными, каждый из этих троих способен без труда представить всю разветвленную схему последствий. В моей же голове возникает совсем другая картина — огромное, величественное полотно маслом в стиле Тернера: вздымающиеся волны, клубящиеся бледно-перламутровые облака воды и пара, которые густеют и становятся сначала розовыми, потом оранжевыми, а потом кроваво-алыми — в тот момент, когда бурлящая, пузырящаяся пена вспыхивает огнем, а на переднем плане рушатся в столкновении стихий спичечные перекладины вышки.
Бесполезная, если не считать эстетического удовольствия, картина.
Ясно одно: полученные сведения укладываются в моей голове как-то неправильно.
Что, по всей вероятности, приведет к новым оползням и новым цунами, — продолжает Нед. — А значит — к дальнейшему разрушению метанового слоя. По парниковому эффекту метан в десять раз превосходит углекислый газ. Если весь этот кошмар начнет расти и расползаться, нам грозит глобальное потепление такого масштаба, какой нам и не снился. Температура взлетит по всей планете. В свое время этот сценарий называли «гипотезой о метан-гидратном ружье» — когда он был всего лишь гипотезой.
Физик внимательно следит за моим лицом, как будто пытается определить, какая часть услышанного оседает в моей голове. Небольшая.
— В прошлый раз — по меркам геологии — весь процесс занял не дольше, чем щелчок выключателя, — добавляет он.
Теперь на меня смотрит вся троица.
— Мы должны сделать все, чтобы люди узнали об опасности, — говорит Кристин Йонсдоттир. — Целые побережья уйдут под воду. И не только ближайшие. Из-за эффекта домино процесс очень быстро охватит всю планету. — И, моргнув, добавляет: — У скандинавов это называется «Рагнарек».
— Хаос, — объясняет физик. — Их версия ада.
Мое сердце съеживается, превратившись в крохотный твердый комок. Чего он от меня ждет — одобрения? Нед щелкает кнопкой, и на экране высвечивается следующая картинка — медленно вращающийся земной шар. С каждым оборотом с ним происходят причудливые метаморфозы.
— В прошлый раз растаяли ледники, и наводнения затопили огромные территории. Многие виды вымерли. На этот раз, где бы ни начался процесс — в Сибири, в Индонезии, во Флориде или в Северном море, — катастрофа затронет не только близлежащие регионы. В одночасье нагреется вся планета. Представь себе бедствие, подобных которому человечество еще не видело.
Не могу. Даже теперь, когда у меня перед глазами вращается Земля, на поверхности которой белые, голубые и зеленые пятна безостановочно меняют форму и сливаются друг с другом будто гигантские куски пластилина.
— Но ведь владельцы вышки, наверное, знают?
Я и сама сознаю, как упрямо это звучит. И все же отрицание пока кажется самой уместной реакцией. Их теории абсурдны. Сплошная фантастика. А тот факт, что подобные катастрофы уже случались, ничего не доказывает. Может, в доисторические времена нечто подобное и произошло, но в наш просвещенный век такое невозможно. Природа не может разрушить цивилизацию. Слишком многого мы достигли. Мы научились справляться с любыми напастями. И можем вовремя подготовиться.
Нед говорит:
— Возможно, на данном этапе внешних признаков еще нет. Однако даже если в той фирме что-то знают, то, скорее всего, захотят скрыть факты от общественности. Особенно если в деле замешана коррупция или некомпетентность управляющих. А такое встречается сплошь и рядом, поверьте.
— Попытаются же они локализовать последствия… — настаиваю я, понимая, что несу чушь.
Половина лица горит, как будто мое тело осмыслило то, что отвергает мой мозг. В воцарившейся тишине Кристин Йонсдоттир подходит к окну, приоткрывает жалюзи и выглядывает наружу. Нед щелкает клавишами компьютера, а физик, видимо сообразив наконец, что я не желаю иметь с ним дела, с преувеличенным вниманием разглядывает изображения на экране. За окном самолет прочерчивает через все небо белую дугу, оставив за собой зыбкую полосу. Похоже на след улитки…
— И что теперь? — спрашиваю я.
— Я говорил с Хэришем Модаком, — откликается физик. — Он по-прежнему не видит необходимости в спешке. При всем при том мне удалось уговорить его нанести нам визит. Сегодня вечером. — Вопросительно смотрит на Кристин. Та кивает. Они явно чего-то не договаривают. — Прилетит он только потому, что я обещал представить новую информацию. Если не доказательство, то хотя бы парочку убедительных фактов.
— Какого черта ты дал ему обещание, которое не сможешь выполнить? — ахаю я.
Кристин смотрит на меня со странной мольбой.
Потому что ничего лучше я не придумал. Я надеялся, с твоей помощью Бетани вспомнит что-нибудь еще.
И тут меня озаряет:
— Так вот зачем я вам понадобилась!
— Габриэль, — мягко произносит Кристин, — нам нужна ваша помощь. Вы и так зашли дальше, чем можно было ожидать. Но без вас у нас ничего не выйдет.
Омерзительно. Я вздыхаю:
— Вы отдаете себе отчет, что получить сведения от Бетани можно только одним способом? Электрошок.
Молчание. Да, они знают.
— Она и сама твердит то же самое, — тихо признается Кристин. — Похоже, это самый действенный способ.
— А наблюдать за процедурой вы предлагаете мне, — продолжаю я вслух развивать свою мысль. — И случись беда — взять на себя ответственность.
Физик легонько пожимает мне ладонь. Останься у меня хоть капля гордости, я бы стряхнула его пальцы, но мне нужно его прикосновение, тепло его рук. Я еще не забыла тех времен, когда от такого вот жеста меня захлестнула бы радость. Он тихо говорит:
— Вспомни, что мы чувствовали после Стамбула… Той ночью, когда услышали новость и…
Нет. Об этом лучше не помнить.
Звонит мой телефон. Момент неподходящий, и в обычное время я бы не ответила, но я рада возможности отвлечься, вынырнуть на поверхность. Раскрываю телефон — и тут же об этом жалею.
— Детектив Кавана. Где вы находитесь, мисс Фокс?
— Дома, — поспешно вру я, послушавшись инстинкта. И напрасно. — Давайте я вам перезвоню через минутку, — говорю я, отчаянно пытаясь найти выход из ловушки, в которую я только что себя загнала, и жестами показываю Неду, что меня застали врасплох. Он качает головой. Поздно. Я все испортила.