Об этом не раз думала и валиде. В последние годы после того, как Повелитель едва не погиб от руки Фирюзы, выдававшей себя за сестру шаха Тахмаспа Перихан-ханум, его сердцем полностью завладела Хуррем, и новых наложниц уже не покупали. Любая попытка приобрести для гарема молодых красавиц вызывала просто гнев Хасеки, так было, когда Хафса решила подарить двух славянок – по одной Сулейману и самой Хуррем, Хуррем возмутилась так, что пришлось забирать обеих, а взамен дарить евнухов.
Но для девушек пять лет много значат, гарем старел на глазах. Хуррем не желала этого замечать, конечно, она не могла запретить Хатидже-султан покупать себе красавиц, но та тоже боялась неверности Ибрагима-паши и предпочитала служанок постарше и пострашней. Хафса старалась не давать Хуррем поводов для ссоры и предпочитала верную, хотя уже не такую быструю Самиру. А вот Махидевран привезла с собой отменных красавиц, видно, нарочно выбирала на рынке для поездки. Самой не вернуть сердце Повелителя, так хоть кто-то из рабынь сумеет завоевать его.
– Махидевран, где ты таких служанок набрала? И не глупые…
Баш-кадина усмехнулась одними глазами, вслух смиренно произнесла:
– Я постаралась для гарема Мустафы набрать красивых и умных девушек.
Хафса решила, что пришла пора поговорить откровенно, тем более они остались одни, а султан возвращается из похода.
– Надеешься, что Повелитель вернет тебя в гарем?
Лицо Махидевран стало каменным. Она вовсе не глупа и понимала, что свое время упустила. Вернуться, чтобы подсунуть на глаза султану новую красавицу из тех, что привезла? Нет, это глупо, кто знает, что у них на уме? Вздохнула, расправила складки ткани на коленях, произнесла тихо, так чтобы не услышал никто, кроме валиде:
– Буду просить перевести Мустафу в Манису. Достоин ведь. Он в Конье хорошо справился, все так говорят. Наследник должен править в Манисе.
Хафса кивнула:
– Это разумно. Я тоже буду просить. С Хуррем сейчас не ссорься, ни к чему.
Но поссориться пришлось… И именно из-за красавицы-служанки.
Две красивы, далеко не глупы и так и стреляли глазами по сторонам. Большие темные глаза, нежная, словно персик, кожа, красивой формы губы… Не так часто бывает, когда все лицо красиво, чаще хороши глаза, именно они видны в прорези яшмака, блестят, зовут в неведомые дали… или, наоборот, пугливо подрагивают ресницы…
У этих не подрагивали, то ли от природы не отличались боязливостью, то ли Махидевран научила, были готовы взять Повелителя приступом.
Это совсем не понравилось Роксолане – одно дело Махидевран, которая для Сулеймана ушла в прошлое, но совсем иное эти две юные красавицы. Распорядилась:
– Зейнаб, узнай, кто они такие, что умеют и что знают.
Старуха покачала головой:
– Вай, госпожа, они простые служанки, погостит хозяйка, и уедут…
Но что-то в голосе верной Зейнаб заставило Роксолану насторожиться.
Так и было, хитрая Махидевран привезла не кого попало, она подобрала таких, чтобы поговорить умели тоже. Обе знатного рода, много знали и умели. Серьезная опасность…
И злиться на Махидевран глупо, это ее право иметь красивых, умных служанок. Но к возвращению из похода Повелителя этих красавиц быть в гареме не должно, Роксолана хорошо помнила лже-Фирюзу и свои тогдашние мучения. От воспоминаний на сердце похолодело: а вдруг и эти приехали, чтобы отравить Повелителя?! Махидевран была бы выгодна смерть Сулеймана, ее сын становился следующим султаном, а она сама валиде-султан.
– Зейнаб, разве можно быть уверенной, что это не новые Фирюзы?
– Не бери грех на себя дурными мыслями, Хуррем, – в минуты серьезных разговоров старуха обращалась к Роксолане, словно к младшей, а не старшей по положению, – не подозревай Махидевран в страшном.
Но возникшая мысль уже не отпускала…
– Зейнаб, Махидевран может ничего не знать. Откуда они? Конья совсем рядом с Тебризом, может, их Тахмасп прислал?
– Конья рядом с Тебризом? Совсем рядом, месяц пути, госпожа.
Но Роксолана стояла на своем:
– Тахмасп хитрый, если смог прислать Фирюзу в Стамбул, что стоит прислать убийц в Конью?
Резон в ее словах был, но Зейнаб не видела смысла в этих разговорах.
– Сделай что-то, чтобы эти служанки перестали быть привлекательными.
– Госпожа!
– Зейнаб, я прикажу кому-то другому…
Но поступила иначе.
– Махидевран, продайте мне ваших красавиц?
– Каких?
– Тех, что привезли с собой, – Роксолана кивнула на стоявших в стороне и явно шепотом обсуждавших ее служанок. – Вы же хотите, чтобы они были ближе к Повелителю? У меня будут ближе…
– Но я не собиралась их продавать.
– Тогда подарите. Я вам подарю других, еще моложе и красивей, которые понравятся шех-заде Мустафе. Не для себя же вы покупали красавиц?
Глаза Роксоланы смотрели с вызовом, Махидевран невольно смутилась. Конечно, не для себя, а для Сулеймана она привезла Джамилю и Надиру. Имена девушек соответствовали сути – «Красавица» и «Редкая». Отказать Хуррем опасно, но и отдавать девушек тоже не хотелось. Но Роксолана не отставала:
– Что или кого вы хотите взамен? Или… – она понизила голос почти до шепота, – лучше посоветовать Повелителю перевести шех-заде Мустафу править в Манису?
Это был удар в самое яблочко! Сумеет ли попросить за внука валиде, послушает ли ее султан, а вот если попросит Хуррем, наверняка послушает.
Роксолана наблюдала, как у Махидевран борются два чувства – осторожности и ненависти. Поскольку теперь цель появления красавиц в гареме больше не была секретом, стало ясно, что Роксолана просто не допустит их до Повелителя, зато сделает все, чтобы навредить Махидевран, а то и просто оклеветать баш-кадину. Взгляд женщины не обещал в случае неуступчивости соперницы ничего хорошего, Роксолана решила отстаивать свои интересы любыми способами. Появление Махидевран подсказало ей, что спокойствия не будет даже при отсутствии баш-кадины в гареме.
– Так что вы предпочтете – переехать в Манису, отдав мне этих красавиц, – Роксолана кивнула на насторожившихся служанок, – или вернуться с ними в Конью? Не думаете же вы, что я позволю им попасть на глаза Повелителю?
Сказано откровенно, но никто, кроме Махидевран, не слышал, Роксолана тоже научилась беседовать одними губами. Перед Махидевран стоял нелегкий выбор – принять выбор Хуррем, рискуя не получить ничего, или согласиться с ее предложением, получив Манису для Мустафы.
Роксолане надоела нерешительность Махидевран, она поднялась и, прощаясь, вдруг добавила:
– Что даст вам их появление на ложе Повелителя? Едва ли они станут рисковать жизнью ради вас и шех-заде, скорее воспользуются случаем ради себя.