— Мне нечего рассказывать. Ничего особенного не произошло, — твердо заявила она. — Он просто сообщил мне о своей свадьбе и ушел.
— И все? Мне кажется, вы что-то недоговариваете, скрываете от меня?
— Ну вот вы опять! Мы так хорошо проводим время. Гуляем по прекраснейшему саду. Зачем портить такой замечательный вечер? — Голос ее звенел от волнения.
— Значит, вы не хотите говорить со мной о Форстере? — язвительно улыбаясь, уточнил Бенедикт.
— Да, я вообще больше ни о чем не хочу говорить, — резко оборвала Женевьева. — Я хочу спокойно прогуливаться вместе с вами и наслаждаться садом.
— Но до этого вы без умолку болтали о графе Суффолке, который пригласил вас прокатиться на лошадях завтра утром, — невозмутимо констатировал Бенедикт.
— Значит, вы все-таки вслушивались в мою болтовню? — удивилась Женевьева.
— Да, ловил каждое ваше слово, хотя, признаться, это довольно утомительно.
— Иногда вы бываете таким злым, Бенедикт.
— Может быть. Но лучше быть злым, чем глупцом. И должен предупредить, намерения графа Суффолка в отношении вас не так уж безобидны, как может показаться на первый взгляд. Думаю, при первой же возможности он заманит вас в рощу и сделает с вами все, что пожелает.
Глаза Бенедикта в призрачном свете луны сверкали поистине дьявольским огнем.
— Неужели вы считаете, что все мало-мальски привлекательные мужчины из высшего общества думают только о том, чтобы обманным путем затащить женщину в постель?
— Я не говорил, что все привлекательные мужчины из высшего общества такие, — пожав плечами, возразил Бенедикт. — Просто счел своим долгом предупредить вас относительно Сэндхерста и Суффолка. Судя по тому, что я о них слышал, эти негодяи именно так и поступают. У них одна цель — разврат. И они ни перед чем не останавливаются. А для такой наивной женщины, как вы, они представляют реальную угрозу.
— Вам не кажется, что, предупреждая меня об опасностях света, вы переступаете границы нашей дружбы и вторгаетесь в мою жизнь? — надменно глядя на него, проговорила Женевьева. — Ведь мы с вами так мало знакомы.
— А разве мы не преступили границ дружбы во время поцелуя? — усмехнулся Бенедикт.
Внезапно подул холодный вечерний ветер, и Женевьева застегнула плащ.
— Вообще-то инициатором поцелуя были вы, а не я, — уточнила она. — Так что вы, а не я переступили границы нашей дружбы.
— Можете думать что хотите. Но, по-моему, вы с радостью ответили на поцелуй. Или я ошибаюсь, вы были против?
Женевьева покраснела от смущения:
— Да, ответила. А что мне еще оставалось? В любом случае это ничего не меняет. Все равно инициатором поцелуя были вы, а не я.
— А мне показалось, что вы получали истинное наслаждение от этого, — коварно улыбнулся Бенедикт. — Более того, могу поклясться, вы с нетерпением ждете еще одного поцелуя. Возможно, не отказались бы даже пойти дальше.
Женевьева ненадолго задумалась. Интересно, боится она близости с ним или наоборот мечтает о ней? Наверное, мечтает. Иначе не ответила бы на поцелуй с такой готовностью.
— Вы просто невыносимы, Бенедикт.
Люцифер рассмеялся.
— Не вижу ничего смешного.
— Вы странная женщина, Женевьева. — Он продолжал смеяться. — Готовы довериться любому мужчине. Согласились встретиться с Суффолком завтра утром в парке, хотя совсем его не знаете. А теперь прогуливаетесь со мной, хотя прекрасно понимаете, что нравитесь мне как женщина и я думаю только о том, чтобы уединиться с вами и предаться любви. Как вас вообще понимать?
Женевьева была вне себя от гнева. Если бы на ней были кожаные туфли на толстой подошве, а не тонкие шелковые туфельки, она топнула бы ногой от возмущения. Но она не могла этого сделать, иначе гравий больно бы впился в ее нежные ножки. До чего невыносим этот Бенедикт! Кого угодно выведет из себя. Сущий дьявол! Недаром его прозвали Люцифером.
— Если вам интересно, я ответила отказом на предложение графа Суффолка, — вызывающе глядя на него, проговорила Женевьева.
— Я за вас рад, — мрачно ответил Бенедикт.
— Но, возможно, я изменю свое мнение и послезавтра отправлюсь с ним на прогулку. — Она по-прежнему вызывающе глядела на него. — Я отказала ему, понимая, что сегодня лягу поздно и на следующее утро мне нужно будет как следует выспаться.
Бенедикт едва сдерживал гнев. Как эта женщина, шесть лет прожившая с тираном, наивна во всем, что касается мужчин? Суффолк очень привлекательный и умеет очаровывать дам. Он пользовался этим и соблазнял неискушенных в любви женщин. Несомненно, собирался соблазнить и Женевьеву. Недаром он выбрал для встречи пустынный в утренние часы парк.
Хотя, возможно, он и ошибается, считая Женевьеву такой уж наивной. Что, если она сама хочет, чтобы какой-нибудь привлекательный и обходительный джентльмен соблазнил ее? Откуда ему знать ее истинные намерения?
— Женевьева, вы понимаете, что поездка по пустынному парку с незнакомым мужчиной может обернуться не таким уж забавным и легким любовным приключением? — резко спросил Бенедикт.
— Но Суффолк такой привлекательный и обходительный мужчина. — Во взгляде ее небесно-голубых глаз мелькнуло озорство.
Бенедикт едва сдерживал нарастающее раздражение. Женевьева обладала удивительной способностью улавливать самое незначительное в вопросе, упуская суть.
— Лично мне он не кажется привлекательным.
— Конечно же, — со смехом согласилась она.
— Но я понимаю, что он может казаться привлекательным… некоторым женщинам.
— Он кажется привлекательным женщинам, которые молоды и способны испытывать хоть какие-нибудь чувства в отношении мужчин, — сказала Женевьева.
— Возможно, вы и правы, — согласился он.
— А что у вас в корзинке, Бенедикт? — с улыбкой поинтересовалась Женевьева, резко переводя на другую тему разговор, который не привел бы ни к чему хорошему.
Честно говоря, Бенедикт совершенно забыл об этой дурацкой корзинке для пикника, его увлек разговор. С этой женщиной он готов забыть обо всем на свете.
Сначала он хотел использовать Женевьеву в качестве прикрытия своей деятельности, посещая с ней светские рауты. Но сейчас им двигали совершенно иные цели. Он захотел узнать поближе эту красивую и непохожую на других молодую женщину. Иногда она бывала просто невыносима, но для него это не имело значения.
— Вы меня слышите, Бенедикт? Почему вы молчите?
— В моей корзинке еда и покрывало, все необходимое для пикника, — со вздохом проговорил Бенедикт.
— О, как романтично! — Глаза Женевьевы заблестели от восторга. — Я всегда мечтала о пикнике в таком необычном месте! — В порыве радости она обняла его.
Но ей тут же стало стыдно за то, что не смогла удержать своих эмоций, и она в смущении потупилась.