– Вызывали, Виктор Андреевич? – внимательно оглядывая всех присутствовавших в кабинете, обратилась к начальнику старший кассир, – Проходите, – глухо пригласил Ларин.
Старший кассир подошла к столу и села рядом с Тимошевским.
– Вот, Елена Леонидовна, это все по поводу сегодняшнего инцидента с перепродажей билетов, – ввел в курс дела Ларин и посмотрел на Тимошевского.
– Да, – по праву взял на себя инициативу начальник милиции. – Вот, гражданка Панчук Оксана Георгиевна была сегодня задержана с поличным при попытке незаконно сбыть по спекулятивной цене железнодорожный билет…
– Ой, да ну что вы! – заулыбалась старший кассир. – «Незаконно сбыть»…
Это Оксаночка-то? Не смешите. Я более тридцати лет в кассах работаю и знаю, кто на что способен. Кто-то, может быть, и ловчит налево – не буду отрицать. Не все у нас такие честные. Но чтоб она? Никогда в это не поверю. У нее, кроме одной недостачи еще в первые недели работы, никаких нарушений не было. Да и то она ее покрыла за два месяца. Помните, Виктор Андреевич?
«Еще бы не помнить, – подумал Ларин. – С этой недостачи у них все и началось!»
– Как же так, Елена Леонидовна? – снова заговорил Николай Павлович. – Интересно получается. Вот вы говорите, что она никогда не могла бы это сделать.
А она сама сейчас нам в этом призналась.
– Оксаночка, ты что? – с недоумением посмотрела на девушку старший кассир.
– Более того, гражданка Панчук призналась в том, что вы сами имели отношение к незаконной торговле билетами, – продолжал Тимошевский.
– Это какое еще отношение? – растерялась Елена Леонидовна.
– Самое непосредственное. Покрывали действия своей кассирши и участвовали в распределении прибыли.
– Что он говорит? – Старший кассир перевела взгляд на Ларина, а потом на Оксану. – А ты что молчишь, Оксаночка?
– Я сказала то, что было, – холодно ответила девушка.
– Что было? – Елена Леонидовна подалась вперед.
– Что занималась перепродажей, а половину денег отдавала вам и Ларину.
– Но это же ложь. Она же врет самым наглым образом.
– Это правда, – твердо отчеканила Оксана.
Елена Леонидовна какое-то время с недоумением смотрела по сторонам. Потом зацепилась взглядом за Ларина, но он только беспомощно развел руками.
– Вот, вот чем это все кончилось, – вдруг истерично подскочила старший кассир к начальнику вокзала. – Это все вы эту девку пристроить хотели, «Возьми ее, Лена!», «Научи ее, Лена!», «Помоги». И вот что из этого получилось…
– Ну, допустим, это я за нее просил Ларина. И в кассах для нее место искал тоже я, – подал голос Хоменко.
– Да ты вообще молчи. Тебя тут ни во что не ставят. И эта вертихвостка в первую очередь за нос водит. А ты уши развесил.
– Елена Леонидовна, давайте говорить только о том, что касается перепродажи билетов, – остановил старшего кассира Ларин.
– Здесь все касается этого вопроса, – с угрозой в голосе ответила старший кассир. – И если будет нужно, я тут тоже кое о чем могу рассказать.
Елена Леонидовна многозначительно перевела взгляд с Ларина на Оксану и снова на Ларина.
– Мы вас с удовольствием выслушаем. – Тимошевский был рад, что страсти накалились.
В его кармане работал тот самый диктофон. И любая подробность данного разговора могла потом ему очень пригодиться.
– Хоменко, вы свидетель, – попробовал вернуть разговору официальный тон Николай Павлович, – что на очной ставке Панчук Оксана Георгиевна подтвердила свои первоначальные показания в отношении начальника вокзала Ларина Виктора Андреевича и старшего кассира Ивановой Елены Леонидовны.
Старший кассир, услыхав слова начальника милиции, завыла белугой:
– Ой, мамочки, что ж теперь будет!
– Не вой, Лена. Ничего еще не доказано, – попытался успокоить ее Ларин.
– Откуда они только берутся – эти, с хореографическим образованием, – продолжала реветь женщина.
– Тебе не жаль ее? – снова подошел вплотную к Оксане Ларин.
– А меня кому-то жалко? – огрызнулась девушка, но голос ее дрогнул.
– Ой, дайте умыться, – заверещала с новой силой старший кассир. – Не могу, глаза щиплет.
С кассиршей случилась новая неприятность. Потекла вместе со слезами тушь для ресниц. Образовались черные разводы на лице. Попало и в глаза.
– Там умывальник имеется? – кивнул в сторону комнаты отдыха Тимошевский.
– Да откуда мне знать? Я в этой комнатке никогда не была. Это вот ей лучше известно, что там есть, а чего нет, – злорадно кивнула на Оксану Елена Леонидовна.
– Возьмите там чистое полотенце возле раковины, – сдерживаясь, сказал Виктор Андреевич.
Николай Павлович под руку повел рыдающую даму в комнату отдыха умываться.
Он теперь решил ее опекать, чувствуя, что она много может рассказать интересного про Ларина – даже того, чего не было, особенно если ей будут грозить неприятности.
– Теперь ты мне можешь объяснить, в чем дело? – силой усадил безвольно стоявшую Оксану в кресло Ларин. – Послушай, Роман, дай нам поговорить. Подожди хотя бы пять минут в приемной.
– Нет, пусть он останется, – возразила девушка.
– Отлично. И все-таки, Роман, я прошу тебя выйти.
– Не выйду. Только если она сама попросит.
– А слушать не тяжко будет? Мы ведь с девушкой можем и сугубо личные вопросы затронуть. А тебе, как я понимаю, они не безразличны.
– Ничего, потерплю, – скрипнул зубами Хоменко.
– Ну давай, парень, вникай в интимную жизнь любимой женщины. – Ларина, казалось, тоже понесло.
– Перестаньте! – не выдержала Оксана.
– Я тебе, девочка моя, хочу один вопрос задать, – начал, заводясь, Виктор Андреевич.
– Если снова о билетах, то ничего нового ты от меня больше не услышишь, – перебила Оксана.
– Нет. С билетами я кое-что, уже понял. По крайней мере, что ты по чьей-то указке будешь рыть под меня. Ну что ж, флаг тебе в руки! Я сейчас про другое.
Ты зачем мне сегодня утром этот спектакль устроила?
– Какой спектакль? – искренне растерялась Оксана.
– А перед выбором меня поставила – или ты, или жена? Это теперь такие веселые игры у молоденьких сучек?
– Перестаньте, – встрял Хоменко.
– А ты утри нос, сопляк! Она ведь не под тебя легла, а под меня. Возможно, цель у нее была конкретная. Вот я и хочу это выяснить.
– Спектакль? Это ты спектакль устроил! Конечно, у меня была цель, а что ж ты думал, Ларин, что я действительно могу влюбиться в такого старика?! – выкрикнула Оксана.