Во дворе раздался шум включенного двигателя, и возле дверей скрипнули тормоза. Чак, переводя взгляд с одного бандита на другого, медленно отступал к дверям. Опыт бойца подсказывал, что нельзя делать резких движений и нужно все время держать равновесие. Но парень возле дверей ухитрился-таки сделать Сереге подсечку. Падая, Чак выставил вперед острый локоть и рухнул всем своим весом на бандита, угодив тому локтем точно в горло. Чак вылетел за дверь и упал на специально оставленное свободным сиденье “Нивы”.
— Уф! Надо же, на тренировках никак не могу разбить вторую доску, а тут все в лучшем виде получилось. Испугались?
— А ты? — не ответил Валера, выруливая на Невский.
— Я да, — усмехнулся Чак. — За шляпу. Крутой Уокер всегда без шляпы рубится — падает же!
— А я за камеру, — подал голос с заднего сиденья Носов. — Когда ее трогают, мне кажется, что насилуют мою девушку.
— Смотри Деборе не проговорись, — посоветовал Никитин. — А то она тебя заподозрит в камерофилии… Спасибо, Чак. Ты настоящий рейнджер. А теперь вылезай.
— Ну почему мне все время выходить, а вам ехать? Вы, яйца в одной корзине!
— Все еще потому, понял? — серьезно сказал Никитин. — И пленку забирай с собой. Двигай своим ходом в “Асторию” — там встретимся… Нет, но как тебе моя интуиция? — спросил Валера, когда Чак вышел.
— Ты думаешь, это неспроста?
— Нет, два отморозка случайно зашли в подъезд за камерой! Пленки им наши нужны, а не твоя возлюбленная. И чую я, это только начало. Похоже, что нас пасут.
Предчувствия Валеры сбылись довольно скоро. Когда они стояли на светофоре при повороте с Невского на Малую Морскую, возле “Аэрофлота”, Виктор неожиданно признался:
— Знаешь, старик, вот всегда ровно через пятнадцать минут после того, когда меня подержат на ноже, мне хочется писать.
— Мне, признаться, тоже, — рассмеялся Никитин. — Зайдем в “Аэрофлот” — там премиленький халявный тубзик. Неловко будет выстраиваться в очередь у Дэби.
Выйдя из машины, Валера включил сигнализацию, а Виктор, чтоб никого больше не соблазнять, предусмотрительно накрыл камеру курткой. Когда они снова появились на улице, оказалось, что сзади “Ниву” подперла серая “шестерка”, а перед ней какая-то красавица в “шкоде” доканывала стартер.
— Вам помочь? — галантно предложил Виктор.
— Ой, мальчики, толкните, если можно. Вечно с ней так!
Мужчины уперлись в лакированный задок машины и метров десять разгоняли ее, пока не поняли, что это бесполезное занятие.
— Ничего не получится, девушка. Вы уж извините. У вас практически нет аккумулятора, — сказал Виктор.
— Может быть, вы меня подвезете?
— К сожалению, нам только до угла — в “Асторию”, — искренне огорчился Никитин.
— Ладно. Все равно, спасибо, — улыбнулась девица. — Да и вы дорогу себе освободили, — добавила она и зачем-то нажала на сигнал, который рявкнул подозрительно мощно при разряженном аккумуляторе.
Мужчины вернулись к машине.
— О черт, мелочь из куртки высыпалась, — посетовал Виктор. — Провалилась в сиденье… О! А это что за лекарствие? — показал он Валере какой-то пакетик, напоминающий аптечный фунтик с порошком.
Они как раз стояли у светофора на Гороховой.
— Быстро сбрось в окно, — приказал Никитин. — Только прямо вниз, под колесо. Это наркотик — вон они, гады, ждут впереди!
Действительно, на углу Вознесенского, напротив “Англетера”, маячили две милицейские машины. Поворачивать после перекрестка было некуда, и “Нива” покорно поехала вперед. Белый фунтик с порошком прилип к колесу “шкоды”, поехавшей к Адмиралтейству, но девушка за рулем этого не заметила.
— Ваши документы! Руки на капот, ноги врозь. Понятые, подойдите…
Тут же подскочили “понятые”, две хорошенькие девушки, и уставились на заднее сиденье, где шарили шустрые руки “гаишника”.
— А в чем дело, командир? — спросил Никитин.
— Да так, ориентировка есть на похожую “Ниву”. Езжайте, — сплюнул мент в сердцах, так ничего и не найдя…
Дэби сидела на своем обычном месте в аппаратной с каким-то горестно-удивленным видом. Не обрадовало ее даже появление Виктора.
— Здравствуй, дорогая! Мы к тебе опять с просьбой. Вот это, — Носов открыл на ощупь кассетоприемник и привычным движением запустил в него пальцы, — надо.., было передать, — закончил он растерянно. — Фак! Они таки нас сделали! Суки! И девки эти их смазливые — суки! Проститутки!
Дебора в изумлении смотрела то на него, то на Валеру.
— Не удивляйся, Дэби, — странно спокойно сказал Никитин. — У нас увели материал. ФСБ — лучшие барсеточники города на Неве. А мы-то мчались к тебе, жизнью рисковали.
— Зря мчались, мальчики. Наша антенна на крыше ночью упала от ветра — я уже заплатила штраф. А на передвижке сожжен передатчик. Тоже ночью. Мы в простое. Уже звонили из Вашингтона — меня грозятся уволить…
— Но ничего, есть еще пленка у Чака, — думая о своем, проговорил Валера. — Нужно позвонить проверить, как он. Если материал не пойдет в дневных новостях, то тогда в вечерних — нам же тарелку везут. Но сегодня дадим обязательно. Иначе завтра нас вообще из города вывезут и зароют. Дэби, дай, пожалуйста, твой “сименс” и не горюй!
Никитин набрал на мобильнике американки номер Сереги.
— Чак, ты в порядке? Хорошо. Ты теперь монополист, как Чубайс, — на всякий случай перешел на эзопов язык Валера. — Встречай посланников вождя. У них есть сигнальный барабан. И передай вождю, что секрет свят, а мечты я посылаю Белому Брату в подарок от его связанной сестренки, иначе он обидится и сожжет ее на костре. Я отвечаю! Ты все понял? Давай.
Дебора смотрела на него как на сумасшедшего.
— Перевожу, — ухмыльнулся Валера. — Наши кассеты выкрали, но есть копия у Сереги. Он встретит ребят с тарелкой на вокзале и перекинет материал в Москву. Крахмальников должен убрать кадры с секретным чертежом — не подводить же Копылова — и одобрить передачу нашего сюжета про очень нужное изобретение твоему начальнику в московском бюро от твоего имени. Может быть, тебе это поможет. А я отвечаю за все. Дэби, ты не дашь чего-нибудь выпить, а?
Они еще не успели допить свой первый скотч, а к Московскому вокзалу уже подлетела черная “хонда” с согнувшимся за обтекателем седоком в большом черном шлеме.
Утром жена убежала раньше Леонида, поэтому поговорить так и не удалось. Ну ничего, можно и до вечера потерпеть.
Пока брился и одевался, включил телевизор. В утренних новостях по всем каналам первыми стояли репортажи из Питера. Но почти все перепевали на свой лад дайверовскую информацию. Крахмальников в одиночестве погордился собой и своими ребятами. По дороге на студию позвонил Алле с мобильника: