– Что у тебя?
– Ключ, «глазки», – «пальчики».
– А «мадонна»?
– Не тяни – на труп слетятся мухи.
– За «мадонной» уже выехали мои люди.
– А «массажистку» убери.
– Само собой. Только вначале она ещё одного «жмура» сделает из «волка».
– Он тебе мешает?
– Он НАМ мешает…
– Хорошо. А «мадонну» поспеши на «ранчо» переправить. «Папа» нервничает.
А в это время в больницах Москвы уже начали пропускать родственников и друзей к больным, проходящим стационарное лечение. Час был ранний, но так хочется с утра пораньше порадовать близкого человека домашними пирожками, вареной курицей, купленными в коммерческом киоске соками с просроченными сроками годности, а то и чаркой «Смирновской», предусмотрительно перелитой в бутылку из под минеральной воды.
Времена советского формализма давно отошли в прошлое. Слава Богу, в демократической стране живем. И если в больнице нет карантина по гриппу или гепатиту, то любой посетитель, иногда продемонстрировав содержимое сумки, дескать, ничего запрещенного нет, а иногда и не делая этого, накинув выданный серо-белый халат с плохо отстиранными следами жизнедеятельности нескольких поколений больных, а порой и не делая этого, натянув на ноги предусмотрительно взятые из дома тапки, а порой и не соблюдая это гигиеническое правило, – так вот, любой посетитель, не предъявляя никаких документов, мог запросто проникнуть в святая святых российского здравоохранения.
Что и сделали четыре молодые дамы, одновременно в час для посетителей вошедшие в четыре известные клиники. Институт имени Красникова в Кардиоцентре, в Центр имени Букулева, в «инфарктное отделение „больницы № 84 и Центр хирургии глаза знаменитого Федотова. Охране они говорили одно: «Мы к Ивановой.“ А Ивановых у нас в стране много…
Они были примерно одного возраста, эти четыре молодые женщины. Все крепенькие, спортивные, даже симпатичные. Единственное, что немного портило их внешний вид, это застывшее выражение лица и мертвые, равнодушные глаза. В больницах редко бывают такие глаза.
В больницах в глазах либо страдание, либо сочувствие, либо профессиональный интерес.
У четырех женщин, вошедших в этот ранний час в четыре клиники, ничего такого в глазах не было.
Они четко (если бы кто-то мог видеть их одновременно, поразился бы, – действовали четыре женщины в разных концах Москвы почти синхронно) следовали, казалось, каким-то рассчитанным по времени инструкциям. Прошли мимо гардеробщиц, мимо дежурных сестер на вахте, поднялись на лифтах на нужные им этажи, прошли по коридору, и, проходя мимо поста дежурной сестры, положили на столик по голубой крупной таблетке, небрежно и незаметно.
Сестры в это время мерили давление гипертоникам, раскладывали по пластмассовым коробочкам лекарства, что-то свое, сокровенное вписывали в журналы выдачи лекарств, переставляли канцелярские принадлежности, словом, были заняты своей обычной работой.
Небрежно уронив такую таблетку возле двери процедурной, все четыре девушки синхронно чуть подтолкнули таблетки под дверь. И прошли дальше по коридору, словно бы спеша навестить и порадовать домашней стряпней близких им людей.
На самом деле, как вы, наверное, уже догадались, близких людей у них в этой больнице не было. И радовать они никого не собирались.
Другие у них совсем задачи были.
Дойдя до конца коридора и на секунду замешкавшись перед тем, как войти в последнюю по коридору палату, все – четыре девушки обернулись.
Таблетки, выделив невидимый, без запаха усыпляющий газ, уже выполнили свою задачу.
Сестры на вахте, оказавшиеся рядом с ними больные, а, следовательно, как легко можно было предположить, и процедурные сестры и их пациенты, крепко спали…
Все четыре девушки в четырех крупных медицинских центрах, достаточно далеко друг от друга расположенных, действовали и в этой, штатной для них ситуации, совершенно синхронно.
Они вернулись. Открыли двери процедурных и, приложив к носу (не едать же, пока газ совсем рассосется) платок, пропитанный контрсоставом, вошли.
Перед ними открылась одинаковая картина: спящая сестра, с наполненным лекарством шприцем и застывший перед ней либо со спущенными штанами и обнаженной ягодицей, либо сидящий (ая) перед ней с закатанным для внутривенной инъекции рукавом на правой или левой руке пациент (ка).
У каждой из девиц ушли секунды, чтобы произвести несложную манипуляцию.
Они подошли к стеклянному шкафу с лекарствами, уже предусмотрительно открытому процедурной сестрой, поискали глазами, чтобы даже и в перчатке рукой лишнего по шкафу не елозить (был «цинк», что ментовские медики исхитрились угадывать «пальчики» по следам, оставленным даже в перчатках, может, врали, а может, правда, от ментов всякой гадости ждать можно), нужную коробочку.
На большинстве коробок с ампулами для инъекций было рукой процедурной сестры авторучкой написано имя и фамилия пациента, за свои деньги купившего это лекарство и притащившего его сюда для лечения. Бесплатно выдавали только валидол и пурген. Остальное надо было покупать самому и сдавать старшей сестре, а уж потом лечащий врач расписывал сестрам на вахте, что кому и поскольку выдавать. Конечно, демократия – это хорошо, но и каких-то забытых завоеваний социализма немного жалко. Если лекарства раньше не было, так и не было. А если были, то бесплатно…
Заменить одну ампулу на другую – дело нехитрое. На это всего секунду нужно. В одном случае заменили ампулу инсулина, во втором – церебрализина, в третьем «эссенциале» а в четвертом и вовсе витамин «Б-6». Причем все было ранее предусмотрено и ампулы, занявшие место тех, что полеживали в коробках в ожидании «своих» пациентов, были как близнецы-братья похожи на те, что покинули коробки и заняли место в карманах девиц с холодными глазами.
Совершив секундную манипуляцию, девицы вышли из процедурных и, дойдя без приключений до лифтов, обернулись, как по команде, одновременно.
Все путем. Действие газа, не оставив заметных следов ни на лицах, ни в памяти, прошло. Процедурные – в закрытых кабинетах довели, должно быть, свои дела до логического конца, вкатив в мраморную задницу пациента или в изхристанную частыми заборами крови и вливаниями вену очередные кубики крайне нужного (или совсем не обязательного) лекарства. Вахтенные сестры закончили мерить давление экзальтированным бабулькам или вялым толстопузым мужичонкам старше 50-ти, все вернулось на круги своя и никто не успел ничего странного заметить.
Девицы конечно могли бы подождать окончательного выполнения задания. Но это уже был ненужный риск.
Тем более, что накладок за три года работы лаборатории ядов системы Игуаны ещё не было.
Девицы спустились на лифтах вниз, прошли долгими коридорами в которых можно было бы круто снимать американизированные триллёры, до вестибюля, где небрежно кивнув гардеробщицам, покинули холодные по сути, хотя и теплые фактически громады зданий известных медицинских научных центров.