Полковник Патрикеев посмотрел на часы.
Со времени начала операции «Перехват-Отслеживание» прошло всего минута-две.
С машины слежения шла «картинка» на дисплей в комнату спецтехники ОСО Генпрокуратуры.
Комнатенка была небольшая. С помещением у прокуратуры все ещё было неважно. Юрий Матвеевич Симакин, питавший особое уважение к Отделу особых операций, не раз заходил к Патрикееву, обещал: – Как только здание на углу Глинишевского и Большой Дмитровки закончим, так сразу.
Как только, так сразу, – отшучивался Патрикеев; да к тому «времени у нас ещё десяток генералов прибавится, им надо будет отдельные кабинеты давать. А наш отдел как ютился в разных комнатенках на разных этажах по пять человек в четырех стенах со старой мебелью, так и останется.
– Никогда! – клятвенно заверял начальник Управления эксплуатации зданий и сооружений Генпрокуратуры. – Вы слышите, – никогда!
И на его честном лице светилась уверенность в том, что как он сказал, так и будет. Хотя, скорее всего, и он в глубине души не очень верил в то, что ОСО получит новые помещения. – А что касается старой мебели, – тут Юрий Матвеевич хитро улыбнулся, а улыбка у него была открытая, всегда вызывала доверие, – то должен заметить как профессионал: старая мебель лучше.
– То – то все наши начальники обзавелись гарнитурами чуть ли не из карельской березы, – усмехнулся Патрикеев, соскабливая со старой столешницы ножом белое пятнышко от «штриха», которым замазывал какую-то опечатку в отчете.
Так это с точки зрения эстетики, – возразил Симакин. – А с точки зрения здоровья – так это все во вред. Заменители, искусственные материалы, пластик, – они ведь не дышат… Это понимать надо…
То – то в моей клетушке все на ладан дышит, кроме меня…
У Вас, Егор Федорович, – настоящее дерево. Стол сделан ещё во времена Вышинского. Тогда все из натурального дерева, тут, вон, глядите, даже не фанерный шпон, а настоящая доска. Это полезно.
– С этой точки зрения, – усмехнулся Патрикеев, – полезнее всего для здоровья гроб – кругом настоящее дерево, все дышит…
– Озорной вы народ, писатели, – рассмеялся шутке Симакин.
Симакин был не просто добрым приятелем, но и постоянным читателем всех научных книг Патрикеева, причем делал очень здравые замечания по части материалов, в том числе и по последней книге товарища – «Ремесла Древнего Новгорода».
– Кстати, в Вашей последней книге – «Резьба по дереву в Древней Руси» есть то ли ошибочка, то ли опечатка.
– Юрий Матвеевич, не щади мое самолюбие, наверняка ошибка, в издательстве «Книжная палата» опечаток не бывает. Что пропустил?
– Да вот Вы пишете, что, скорее всего, и княжескую печать вырезали из липы. Липа, действительно, мягкий материал. Но для печати не годится, именно в силу своей мягкости.
– Я. писал, что «первоначально», вероятно, вырезали из липы. Потом то все равно отливали в металле.
– Ну, если так, то конечно. Значит так, вентилятор добавим, лампу заменим, лампа у Вас, должно быть, со времен Руденко. А вот мебель не – советую. Как профессионал – не советую: дерево лучше.
В аппарате генпрокуратуоы кроме юристов работало много специалистов самого разного профиля: химики, биологи, математики, инженеры – технологи, строители, врачи, кибернетики, историки, журналисты, экономисты. Зарплату они получали значительно меньшую, чем юристы. Были лишены всех привилегий, которые имели аттестованные юристы на должностях прокуроров и следователей (в оплате, в отпусках, бесплатных билетах в отпуск и обратно, скидки на путевки в санаторий, коммунальные платежи, бесплатный проезд на общественном транспорте, количество дней в отпуске и т. д.), но продолжали работать на своих должностях, как ни в чем не бывало.
Начальство это очень удивляло.
Прокуроры и следователи, юристы по образованию, как только у них снимали лишь одну из привилегий (например, задерживали выплату пенсий, которые большинство получали в сравнительно молодом возрасте) тут же в массовом порядке подавали заявления об уходе.
И то сказать – классного юриста со связями в генпрокуратуре куда хочешь возьмут, – и в банк, и в фирму, и ещё куда.
А этим кибенематикам – куда податься? Все их институты позакрывали, или просто перестали платить зарплату.
Говорят, один из разработчиков закона о прокуратуре, по которому специалисту даже делающие ту же работу, что юристы по образованию, лишались всех льгот, готовя соответствующие положения Закона, шутил:
– Да этим специалистам хоть бы и совсем ничего не платить и все запретить, они будут на работу ходить. Разве что начать брать с них деньги за вход?
Идея всем понравилась, но развития почему-то не получила.
Специалисты по-прежнему приходили ровно в 9 на службу (за опоздание на пять минут могли лишить премии, которую, правда, и так давали нерегулярно), и выходили днем на 45 минут куда-нибудь пообедать. Можно пообедать было и в своей столовой. Но это зависало от здоровья. Некоторые не рисковали. А с обедом тоже проблемы. Опадал на пять минут с обеда – такую выволочку можно было от начальства получить, – мало не покажется. Некоторые специалисты, оберегая нервную систему, обратно с обеда бегом бежали в здание на Большой Дмитровке. Кому охота на старости лет выволочку от начальства получать? Смешной народ, эти специалисты. Вроде, и нужны. А вроде как, и без них бы можно было обойтись.
Желание попробовать обойтись совсем без специалистов – не юристов время от времени возникало.
Но потом все оставалось как было.
В государственных учреждениях любят время от времени сменить интерьер, мебель, даже чайные сервизы.
Менять сотрудников не любят, даже если они надоели и вызывают постоянные приступы раздражения.
И уж совсем не любят менять традиции.
Традиции – это святое.
В правоохранительных органах традиционно, держали специалистов.
Были узкие профессионалы и в группе новой техники, – так называлось официально особое подразделение Отдела специальных операций (ОСО).
Аббревиатурой ОСО были, в том числе, закамуфлированы и новейшие технические достижения, опробуемые в рамках усиления борьбы с организованной преступностью. Здесь были спутниковые системы слежения за объектом, уникальные системы идентификации измененного голоса, системы видеосъемки любого объекта в городе Москве с увеличением, при необходимости, до размеров, позволяющих считывать удостоверение, показанное водителем гаишнику на углу Волхонки и Моховой…
Когда началась операция «Перехват-Отслеживание» в рамках сложно задуманной партии «Ограбление Пушкинского», полковник Патрикеев перешел из своего крохотного кабинетика в эту тоже не большую комнатку на первом этаже здания на Большой Дмитровке.