Призрак древнего мудреца Вьяса слился с тенью от письменного стола, пробрался под кожаным креслом и встал в полный рост за спиной короля нагов, обхватив его голову холодными руками. Шеша спохватился слишком поздно, он дернулся, вырываясь из цепких призрачных объятий и, увидев сзади себя бесплотную тень, не раздумывая, начал бормотать под нос мантру, помогая себе жестами и изредка притопывая ногой. Движения у него получались не такие пластичные и легкие, как у Яна, но призраку это все равно не понравилось. Он тихонько завыл и, сжавшись в один маленький, теневой шарик, метнулся в сторону короля нагов. Шеша пытался уклониться, уйти от удара в сторону, но не смог. Снаряд из одного настырного, давно умершего мудреца швырнул его на пол.
По лбу в месте соприкосновения с тенью расползлось огромное черное пятно, которое постепенно всосалось в кожу, не оставив ни малейшей отметины.
Шеша выдохнул и медленно сел. Пошевелил пальцами рук, ногами, медленно поднялся и, открыв глаза, подошел к зеркалу. На первый взгляд в отражении ничего не изменилось, и лишь где-то там, в глубине глаз, появились едва заметные, холодные искорки, да улыбка стала другой – не устрашающей, а мертвенно вежливой, за которой скрывался многовековой, пронизывающий холод.
Мы всю дорогу молчали. Чтобы лишний раз не пересекаться с Яном взглядом, я устроилась на заднем сиденье машины. Он не возражал. Может, тоже испытывал неловкость, а может, ему просто было все равно.
Сейчас, в первый раз за последнее время мое сознание было ясным, без влияния раджас. Даже змеиная сущность затаилась где-то глубоко внутри и не вылезала наружу до самого Питера, позволив испытать всю гамму противоречивых чувств и угрызений совести. Без алого дурмана страсти последние события казались нелепыми, нелогичными, и при одном воспоминании о них кровь приливала к щекам. Я бы отдала многое, чтобы просто забыть о случившемся, стереть, вычеркнуть из памяти потому, что повернуть время вспять невозможно, да и не хотела я ничего менять. Метод Яна оказался очень действенным, даже слишком. Я верила – иного способа избавить меня от воздействия гуны раджас не нашлось. Но как ни старалась, все равно не получалось относиться к случившемуся исключительно как к терапии. Я могла врать себе сколько угодно, ссылаться на раджас, но все равно понимала: если бы не испытывала к Яну симпатии, не было бы ничего, и уж точно объятия и поцелуи не разрушили бы тщательно созданное Еленой Владленовной заклинание.
Я совершенно запуталась и очень хотела думать, что после того, как я верну Веронике ее энергию и часть души, все встанет на свои места. Меня покинут нелепые, неуместные желания, и я стану той обычной, милой девочкой, которой и была на протяжении семнадцати лет своей жизни. Я никогда не умела быть стервой, даже тогда, когда это казалось необходимым.
У клуба Камы нас встречали две улыбающиеся, грациозные апсары. Странно было видеть их в темно-серых, строгих костюмах с юбкой чуть ниже колена, все же прекрасным нимфам шли летящие полупрозрачные одеяния и босые ступни, именно в таком виде многие из них танцевали в клубе.
Девушки улыбались совершенно одинаковыми, словно приклеенными, улыбками бездушных кукол, и это настораживало. Но я все равно была рада их присутствию. Оно избавило меня от необходимости разговаривать с Яном. Я улыбнулась в ответ на приветствие и проскользнула следом за девушками внутрь ночного клуба, стараясь не касаться идущего рядом парня.
Нас уже ждали на третьем этаже в просторной гостиной-студии, выдержанной в холодных тонах – серый, приглушенно-розовый и нежно фиолетовый. Цвета удивительно хорошо сочетались друг с другом, и подбирал их, скорее всего, не сам хозяин, а приглашенный дизайнер. В помещении стояли два низких дивана, кофейный столик между ними и уютное кресло чуть в стороне. В кресле, поджав под себя ноги, сидела девушка, которую я узнала не сразу. Побледневший загар, собранные в высокий конский хвост темные волосы и ни грамма косметики на фарфоровом лице – Вероника. Она совсем не походила на себя прежнюю. Исчезла напористость и ощущение силы, которая била ключом. Сейчас девушка была просто потерянным, беззащитным человеком без капли сверхъестественной энергии.
На ручке ее кресла устроился Влад, который задумчиво смотрел вниз на лист бумаги, на котором Вероника, закусив губу, что-то увлеченно рисовала простым карандашом.
Увидев меня, парень заметно смутился, спрыгнул с подлокотника и, робко улыбнувшись, сделал несколько шагов навстречу.
– Привет!
Справа раздался ехидный смешок, я резко развернулась и заметила Каму, который, облокотившись о косяк, смотрел на нашу компанию с нескрываемым презрением. Я даже не заметила, когда бог появился в комнате. Возможно, он просто возник из воздуха, я так и не разобралась, какие сверхъестественные способности доступны древним, загадочным существам. Наверное, многие.
Сначала мне показалось, что презрение Камы адресовано мне, но потом я увидела его взгляд, устремленный на никому не мешающую Веронику. Она вообще не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Мне сразу вспомнился пустой взгляд Маши, и стало страшно.
– Наконец-то! – довольно улыбнулся Кама и подошел ближе. – Знали бы вы, как меня утомил этот змей, – Кама кивнул в сторону Влада, – со своей ручной зверюшкой! Яма, надеюсь, ты знаешь, что нужно сделать для того, чтобы убрать из моего клуба все это безобразие? Я, конечно, согласился помочь, но ваши проблемы отвлекают меня от собственных.
– Теоретически знаю, – пожал плечами Ян и развалился на низком диване.
– А практически?
– А практически придется проверить, – отозвался он и налил себе из высокого прозрачного графина в стакан сок, по цвету больше всего похожий на апельсиновый.
Я безучастно наблюдала за тем, как Ян и Кама обсуждают предстоящие приготовления. Из их разговора стало ясно, что поединка не будет – нас хотят ввести в транс, во время которого Ян поможет мне отдать Веронике часть силы и сущности. Я смотрела на внимательно слушающего разговор Влада и думала: есть ли у нас с ним будущее? Он слишком явно беспокоился о Веронике. Нужна ли ему буду я, после того как она снова станет нормальной?
– Ложись на диван, – подмигнул мне Ян, поднимаясь и указывая рукой на свое место. Я нерешительно сделала шаг вперед и прилегла на подушки, чувствуя, как начинает бешено стучать в груди сердце. Начали одолевать страхи и сомнения, я уже не была уверена, хочу ли этого.
– Эй, кукла, – щелкнул пальцами Кама перед лицом Вероники. – Давай, вставай, хватит калякать. Иди к диванчику! Если нам всем повезет, через какое-то время на этом хорошеньком личике появится более или менее осмысленное выражение.
Вероника не обратила на проникновенную речь никакого внимания. Девушка молча продолжила рисовать. То ли не слышала, что говорил Кама, то ли делала вид.
– Эй, Влад! Сделай же что-нибудь, а? Мне ее волоком тащить, что ли?
Влад, укоризненно посмотрев на Каму, отправился к Веронике, но та неожиданно отложила карандаш в сторону и протянула недовольному богу любви альбомный лист. Кама принял его машинально, потом опомнился и хотел брезгливо кинуть на стол, но зацепился взглядом за рисунок и ощутимо побледнел. А Вероника как ни в чем не бывало встала и подошла к дивану, который стоял напротив того места, где лежала я. Лишь на миг на миловидном лице девушки мелькнула торжествующая улыбка, увидев которую бог любви глухо выругался и ехидно заметил: