Он взял кору. Опять этот старинный почерк, опять эти красновато-бурые, словно написанные кровью, буквы.

Я жду. Я стерегу. Я вас здесь удержу.

Вы все покорны мне давно.

Клад жизней ваших весь себе я заберу,

И месть моя свершится — суждено!

Словно что-то щелкнуло и начало прокручиваться в голове у Бастиана. В сознании, словно черная птица, кружило слово, о котором все эти дни он запрещал себе думать: смерть. Кто-то вознамерился забрать их жизни. Удалось ли ему уже это сделать? Сандра, Варце, Ларс… Бастиану вдруг захотелось схватиться за что-нибудь, всё равно за что, но никакой опоры так и не нашлось, и он быстро сел, почти упал на землю, надеясь, что никто не заметил его слабости. Пустой желудок, вот в чем всё дело. Солнцепек. Клад жизней ваших весь себе я заберу. Но это же просто бессмыслица какая-то!

— Видимо, эти стихи кто-то сочинил. — Он обменялся взглядами с Айрис — девушка кивнула и выдавила жалкую улыбку. — Кто-то, решивший с нами расправиться.

— Только не давайте читать это Доро, — пробормотала Айрис.

Но вскоре послание обошло всех, и кто бы ни показал Доро зловещие строчки, успеха он, похоже, добился. Смачивая лоб Штайнхена, Бастиан успел заметить, как Георг о чем-то зашептался с Натаном и Альмой. Георг был в группе Пауля, так что, вполне вероятно, он успел выучить этот загадочный шпрух наизусть и теперь рассказывал его остальным.

Не прошло и получаса, как все уже знали, в чем дело. Голод, вонь, жара — сегодня особенно гнетущая — и безымянное Нечто, словно неотступно следившее за ними, обнажили нервы до предела.

— Ну иди же сюда, иди! — ревел Ральф, повернувшись в сторону леса и вспарывая воздух деревянным мечом. — Я сражусь с тобой! Не прячься, трус?

— Помолчи! — прикрикнула на него Айрис, но Ральфа было уже не унять. Он бесился, выпаливал оскорбления, слышные, наверное, за километр, и даже чуть не заехал Айрис мечом по голове.

Вопли Ральфа утихли, лишь, когда Пауль, потеряв терпение, выбил у него из рук меч и обеими руками схватил за голову.

— Успокойся, — прошипел он, — иначе я заткну тебе рот мхом.

По пухлым багровым щекам Ральфа потекли слезы, и на один краткий миг создалось впечатление, что Паулю стыдно за свою грубость, но уже в следующую секунду взгляд его похолодел. Отпустив Ральфа, он вдруг принялся вышагивать туда-сюда, гибкий и ловкий, словно хищный зверь, вышедший на охоту.

Ральф совсем раскис. Айрис попыталась его успокоить. Остальные были заняты сами собой — никто, кроме Бастиана, не обращал внимания на Пауля, побежавшего к опушке леса, туда, где разлегся Родерик, зажав кость между лапами так, что та стояла торчком. Пес держался в стороне от всех, кто мог покуситься на его добычу.

Надо было сказать об этом Паулю.

Бастиан помчался за ним, увидев, что Пауль с угрожающим видом направился к собаке, которая, естественно, не собиралась выпускать добычу из лап. Руки Пауля на мгновение сжались в кулаки, и он скрылся в тени опушки. Родерик вскочил, зажав кость в зубах: он напряженно следил за происходящим и готовился бежать. Теперь Пауль появился среди деревьев и, ласково разговаривая, попытался подманить собаку, пока та тихонько не завиляла хвостом. Пауль наклонился, в голосе появился игривый тон, он негромко насвистывал — Бастиан лишь краем глаза заметил, что одновременно Пауль выбрал из валявшихся под ногами палку покрепче, а лицо его вдруг исказилось от бешенства. Он ведь не станет… ну зачем… собака ведь не винова…

Палка взмыла вверх.

— Нет! — закричал Бастиан. Пауль резко повернулся в его сторону. — Ты спятил? — Быстрым движением Бастиан спугнул Родерика, выгоняя его из зоны досягаемости палки.

Пауль опустил палку, но его глаза по-прежнему были налиты кровью.

— Ты чего, не видел, что он там жрет?

— Видел.

— Это отвратительно. Что, если кость… то есть если он…

— Это не кость Ларса или Варце. Или Сандры. Точно нет. Иначе она бы выглядела гораздо свежее. Ярче. Родерик где-то нашел ее. Еще утром, когда мы ушли на поиски.

— Где? Где именно?

— Без понятия. Мы зашли в лес там, где могилы, а потом свернули в сторону от зарослей. Родерик же двигался маршрутом, известным лишь ему одному. — Бастиан задумчиво поглядел на собаку, которая явно беспокоилась за найденную кость больше, чем за свою жизнь. — Ты что, в самом деле хотел его убить?

Пауль отбросил палку.

— Рефлекс. Меня просто воротит от всего этого. Спасибо, что удержал меня.

Снова тот холодный взгляд.

— Да всё в порядке. Мне было бы очень жаль Альму и Арно. И Родерика, который не знает, что грызет. — Бастиан задумчиво посмотрел на палку, лежавшую на земле. — Откуда ты, кстати, знаешь, что это за кость?

— Чтобы знать, что это человеческая кость, не нужно изучать медицину, — отозвался Пауль. — Но я не сумею сказать, какая это именно кость. В любом случае, очень длинная.

— Бедро.

— Так и думал.

Пауль с Бастианом посмотрели в сторону поляны: все игроки занимались упаковыванием своих вещей.

— Альма ничего не заметила, как ты думаешь? — поинтересовался Пауль.

— Нет. Иначе она бы давно была здесь и отколошматила тебя поварешкой.

Они усмехнулись. Быстро, еле слышно, но всё же усмехнулись.

Рефлекс, думал Бастиан, возвращаясь на середину луга. Надо бы отозвать Альму в сторону и посоветовать ей хорошенько следить за Родериком.

Глава 23

Но Пауль сам уже всё уладил: Бастиан увидел, как Альма надела на Родерика импровизированный поводок, сделанный из кожаных ремешков и холстинных полосок.

— Ну надо же, моя собака — браконьер! — сердилась Альма. — Знаешь, что сказал Пауль? Я не должна больше отпускать его одного, без поводка. Но как бы там ни было, а мы отсюда сваливаем.

Она уселась под деревом, подальше от мешков с личинками, в которые превратились запасы еды, и короткими, судорожными движениями стала поглаживать Родерика.

— Здесь определенно всё действует на нервы, — заметила Айрис. — И мне это совершенно не нравится. Надо просто сложить все вещи и отчаливать, пока до темноты еще долго. Если мы не заблудимся, то до сумерек выйдем на шоссе.

Бастиан видел на ее лице ту же тревогу, которую пытался подавить в себе. Не думая больше ни о чем, он взял ее за руки и крепко обнял. Он чувствовал, как девушка дышит, как ее голова прижимается к его плечу.

— Ты права, надо спешить, — сказал он, прижавшись губами к волосам Айрис. — Но что делать со Штайнхеном? В таком состоянии ему этот путь ни за что не одолеть, а нести его мы не сможем. Мы его в тень-то еле перетащили, а это же всего несколько метров.