Где-то в воздухе, в теплом и душном воздухе маленькой комнаты, проступило прозрачное лицо хохочущей Аннеты: «Вот, дорогая Таечка, получай подарочек, вернее, это вам общий подарочек — труп на двоих…»

Может, это все-таки розыгрыш?

Я не знала, что мне делать. Но делать-то что-то надо! Отчего-то у меня запылали уши. Я прямо чувствовала, как в них запульсировала кровь, словно это они первыми откликнулись на мое сильнейшее волнение. Потом очередь дошла до щек. Я даже приложила к ним прохладные ладони.

Закрыв глаза, я представила себе, что произойдет через мгновение. Аллен оттолкнет меня, обложит меня площадным русским матом (русские или полукровки, живущие за границей, ругаются матом особенно смачно) и скажет, что он не останется в моем доме ни на секунду. Потом он добавит еще что-нибудь оскорбительное, убийственное, после чего я просто вообще никогда не оправлюсь.

Я стояла, словно окаменев, прислонившись к дверному косяку, и понимала, что у меня нет сил произнести ни слова! Все было кончено. Сейчас меня обвинят в том, что я хотела его подставить. За два миллиона! Хотя какие миллионы, если мы с Аннетой перевели на счет Аллена только аванс — триста тысяч. Дешевая (хотя нет, не такая уж и дешевая) подстава! Эдакая подлость по отношению к известному пианисту… Но в чем тут смысл?

Все эти мысли пронеслись в моей голове, как горячий ветер. Они буквально обожгли мое сознание, и я повела с собою внутренний диалог, представляя себя то на своем месте (что было совсем нетрудно), то на месте Аллена и пытаясь спрогнозировать, что же сейчас произойдет, к чему мне надо быть готовой?

Прошло всего лишь несколько секунд с тех пор, как я увидела, судя по всему, труп мужчины.

— Послушай, Таисия, он жив, быть может?

К моему величайшему удивлению, Аллен осторожно приблизился к телу, достал носовой платок, обмотал им руку и попытался повернуть голову этого человека, чтобы заглянуть ему в лицо, как я поняла. Я не увидела лица, но Аллен все же повернул его голову, после чего, пожав плечами, спросил:

— Ты знаешь, кто он?

И тогда я, немного справившись с волнением, тоже вошла в комнату и обошла тело, чтобы увидеть лицо мужчины. И сразу же ахнула. Да, я знала, кто это! Подумалось еще тогда, что, будь это Нестор, я удивилась бы куда меньше (начиталась в свое время сюрреалистичных романов), нежели сейчас.

— Аллен, это Алексей! Личный тренер Людмилы, моей соседки!

— Тренер? Но что он делает в твоем доме?!

Тон, которым он задавал мне эти вопросы, был скорее удивленным, чем осуждающим, чего я так боялась. То есть он словно бы и не допускал мысли, что я его обманываю. Он был пока еще на моей стороне, и это потрясло меня.

— Я не знаю. Он никогда не был в этом доме! И я видела его, исключительно когда бывала у Людмилы.

— Он мертв. Это точно. Как ты понимаешь, мне не хотелось бы оставлять здесь отпечатки своих пальцев, поэтому я не трогаю его лицо… Но и так видно, что он… гм… неживой. Кстати, вот, смотри, — он взглянул куда-то в сторону, и я увидела валявшуюся на ковре бронзовую статуэтку Гекаты.

Очень опасный предмет, вспомнилось мне. Еще когда Нестору привезли ее в подарок, кажется, это был предпоследний день его рождения, он сказал мне, что эта металлическая девушка (со змеями вместо волос, с факелом в руке, оседлавшая некое мифическое животное с лошадиным крупом, птичьими когтистыми лапами, да еще и с ангельскими крыльями) очень ему напоминает меня. Я тогда не обратила внимания на его слова и уж тем более не заинтересовалась, чем вообще примечательна эта богиня и что она собою олицетворяет. Меня беспокоило на тот момент одно-единственное — у этой бронзовой скульптуры слишком много острых граней, начиная с иглы факельного огня, когтей и хвоста животного и заканчивая застывшими в металле, развернутыми крыльями с угрожавшими уколоть вас кончиками перьев… Я представила себе, что если в нашем доме когда-нибудь появятся дети и как-то случайно уронят на себя эту статуэтку, то она расцарапает их в кровь, а то и вовсе разорвет нежную детскую кожу, не говоря уже о том, что одним только факелом этой странной богини можно запросто выколоть глаз. Мне довольно было только намекнуть на это Нестору, и он совершенно равнодушным тоном посоветовал мне поставить Гекату в комнату для гостей, благо у нас они почти никогда не бывали, не говоря уже о том, чтобы кто-то посторонний ночевал в нашем доме.

На факеле и на левой передней ноге (копыте, лапе) животного, на котором восседала Геката, была кровь. Она блестела красивыми рубиновыми каплями при свете ночной лампы. Кто-то схватил в порыве чувств довольно тяжелую статуэтку и с размаху ударил ею по голове тренера Алексея (и одновременно любовника Людмилы).

— Предлагаю сначала все хорошенько обдумать, а потом уже принимать решение, что делать с трупом, — сказал Аллен, нахмурившись.

Другой бы на его месте мгновенно сбежал, удрал бы, прихватив папку с нотами, и только бы его и видели! Как Золушка, он оставил бы в спешке свой башмак на ступенях парадного крыльца. И вот Аллен — не виртуальный, явившийся мне из глубин моих фантазий и мечтаний, пианист, а просто молодой мужчина, которого я еще толком не знала, — предлагал мне все обдумать.

— Хорошо, — я посчитала своим долгом с ним согласиться, тем более что у меня в голове внезапно образовалась какая-то предательская холодная пустота. Как если бы мне прямо в мозги надули морозного воздуха.

Мы вернулись в гостиную, я машинально зачем-то подбросила в камин еще одно полено, хотя огонь уже пылал так, что оранжевые блики плясали на противоположной стене комнаты и теплая розовость плавилась на стеклах и зеркалах.

Аллен сел на диван и замотал головой, растрепав свою кудрявую гриву.

— Тая, давай с самого начала! Я буду задавать тебе вопросы, а ты ответишь мне, хорошо?

— Хорошо, — напряглась я.

— Уж лучше я тебя обо всем расспрошу, чем полицейские, ведь так?

— Так… Аллен, ты всегда такой спокойный?

— Не знаю. Во всяком случае, раньше со мной ничего подобного не случалось, да и трупов я не видел… Возможно, моя реакция запаздывает… не знаю. Но сейчас я почему-то абсолютно спокоен, и мне хочется одного…

— ???

— Чтобы этого трупа в доме не было. Вот и все!

21

— Да-а, это хорошо, когда у тебя есть такая племянница! И операцию тебе оплатит, и вообще поможет. А у меня… Все сама везу на своих плечах. Работаю как лошадь! И на рынке, и дома пашу… И все равно все недовольны. Дочь дома не ночует, сына от компьютера оторвать невозможно, а муж, как я ни приду, все спит и еще ворчит, что меня дома не бывает… Какая-то идиотская круговерть.

Евгения Спиридоновна, уютно устроившись на больничных подушках, слушала свою соседку по палате, молодую еще женщину, которая тоже перенесла операцию на глазах. Конечно, у нее, у молодой, был совершенно другой диагноз, и она просто решила избавиться наконец от надоевших ей очков и линз. Но операция есть операция. Стресс, волнение, да и денег, конечно, тоже жаль.