– Нет. Я ни с кем не говорила. Пожалуйста, расскажите: ему было больно, он долго умирал? – На последней фразе Елену буквально затрясло, и она вцепилась руками в спинку соседнего стула, чтобы скрыть дрожь.
Похоже, нервы у дамочки совсем никуда, остается только удивляться таким переменам. До смерти мужа у нее выдержка была как у английской королевы, и вдруг – один удар, и она превращается в комок нервов, не владеет собой совершенно. Совсем раскисла, с недоумением и разочарованием отметил Андрей. Прежний образ Елены Сергеевны, созданный ее коллегами и Кайсой Робертовной, вызывал у него большую симпатию. Он испытывал неосознанное любопытство и, возможно, восхищение, нет, это слишком сильное слово – некое к ней уважение? Ладно, сейчас ему не до этого.
И Андрей коротко, в двух словах, объяснил Бурмистровой:
– Ваш муж скончался в течение нескольких минут от остановки сердца. По мнению экспертизы, после введения токсина он сразу же потерял сознание.
– Как?! Неужели так быстро?! – Лена не знала, что ей думать.
Толя не мучился? Неужели доза оказалась такой сильной, что даже симптомы не успели развиться? Он не мучился! Слава тебе господи, ей хоть немного легче стало…
– Да, яд был введен прямо в кровь, так что летальный исход наступил очень быстро. Даже если бы его нашли сразу же после введения препарата, спасти уже не смогли бы.
– Ввели в кровь?.. А разве… его не отравили? – Лена почему-то перестала связно мыслить.
Вчера мать сказала ей, что Толика отравили. Это было понятно, но почему следователь говорит о введении яда прямо в кровь? Не делал же он себе инъекцию содержимым капсул?..
– Совершенно верно. Его отравили, введя ядовитое вещество прямо в кровь.
– Я ничего не понимаю. – Лена больными, измученными глазами уставилась на визитера. – Я думала, он что-то съел, а получается, его убили, сделав укол?
– Совершенно верно.
– Но кто, же это сделал?! Я ничего не понимаю! – Теперь в Ленином голосе отчетливо звучали плаксивые нотки. – У меня голова как будто ватой набита. Я ничего не соображаю… Может, кофе?
Она вопросительно взглянула на Андрея, не столько предлагая угостить его, сколько справляясь – как, по его мнению, поможет ей кофе или нет? По мнению Андрея, кофе вполне мог помочь.
Вдова вела себя… как-то странно. Видно было, что она не притворяется, а действительно плохо соображает. И удивление ее было искренним, она не имела понятия, как именно убили ее мужа и кто это сделал. Но был некий краткий миг, настороживший Андрея. Что-то в ее вопросах и комментариях было неправильным… К счастью, его не позвали в кухню, а пообещали принести кофе в гостиную, и он в отсутствие хозяйки смог спокойно прокрутить в голове весь их коротенький диалог.
«…Он не мучился? Как, разве… его не отравили? Яд ввели в кровь?..»
Фразы были вроде бы совершенно безобидными, но какими-то странными. Не совсем уместными. Если бы у Андрея был повод заподозрить Елену Сергеевну, он бы подумал, что убийство мужа заказала она, причем рассчитывала на вполне определенный способ исполнения заказа. Но такое предположение явно было неправдоподобным. К тому же вдова искренне скорбит и совершенно определенно не знает, кто это сделал. Или знает?.. Так! Тут, безусловно, стоит покопаться. Если Бурмистрова не убила сама, она вполне может лично знать убийцу своего мужа.
Он не мучился, скончался за несколько минут, яд ввели в кровь.
Лена склонилась над джезвой и невидящими глазами смотрела на закипавшую воду. Как же так? Во-первых, не совпадали симптомы, а во-вторых, она точно ничего не вводила ему в кровь. Что это означает?!
Лена рухнула на стул. О человеке, оставшемся в гостиной, она уже забыла. Неужели она не виновата в смерти Толи?! Эта мысль – робкая, несмелая – проросла в ее отупевшей от страха и ужаса голове, словно первый весенний росток, пробившийся сквозь твердую мерзлую землю. Нет! Это было бы слишком хорошо и… невероятно. Не может такого быть, чтобы кто-то еще желал Толе смерти и начал действовать одновременно с ней! А почему не может? Ведь Толю отравили, и это был явно не мышьяк, а что-то более действенное и сложное по составу. А значит, она не преступница, не убийца, ее совесть чиста! Да она замышляла убийство, но не совершила его! Ее уберег ангел-хранитель, судьба, случай, что угодно, но она не убийца! Она не убийца! И уже в который раз за день она испытала эмоциональный шок.
Она не виновата! Она не убивала! Убил кто-то другой! Лена почувствовала, как мелкая дрожь сотрясла ее скрючившееся на стуле тело, и слезы радости и облегчения заструились по ее щекам.
Андрей, не дождавшись кофе в гостиной, направился в кухню и застал, в принципе, вполне ожидаемую картину. На плите кипела вода, никаким кофе тут и не пахло, а Елена Сергеевна Бурмистрова сидела на стуле и заливалась горючими слезами. Теперь Андрею в них померещилась некая сладость, а на ее распухшем, красном, потерявшем форму лице отпечаталось некое подобие бессмысленной улыбки.
Внимательно рассмотрев Елену Сергеевну, Андрей всерьез задумался: а не грозит ли даме умственное помешательство и не опасно ли оставлять ее одну? Может, позвонить ее родственникам? Ни о каком допросе речи, естественно, уже не шло.
– Ой! – икнула и тут же страшно смутилась Лена, когда сквозь пелену слез заметила склонившееся над ней лицо следователя. Или кто он там по должности?.. – Простите. Кажется, с кофе я не справилась… – с огромным трудом проговорила Лена, прерывая поток слез. – Вы погодите минутку, я сейчас приведу себя в порядок, возьму себя в руки…
Андрей хотел ее остановить, но Бурмистрова уже встала и, шатаясь, отправилась в ванную. Вернулась она через десять минут, и на этот раз было похоже, что она действительно взяла себя в руки. Взгляд ее стал осмысленным, слезы высохли, и даже лицо ее приобрело более или менее четкие очертания.
– Простите, – чуть охрипшим от слез голосом проговорила Бурмистрова, – обычно я так себя не веду. Садитесь, кофе сейчас все же будет. А вы пока объясните мне, что же стряслось с Толиком? Неужели это сделали преднамеренно? А самое главное – кто это сделал?
«Да, дама пришла в себя», – отметил Андрей, устраиваясь за большим овальным столом.
– Кто это сделал, нам и самим хотелось бы знать, а насчет преднамеренности – вряд ли можно случайно ввести человеку дозу смертельного яда внутримышечно.
– Значит, это был укол? Что же это за яд такой, что человек скончался так стремительно? – Голос Лены звучал все тверже. Она не виновна, и каждое новое подтверждение ее невиновности делало ее сильнее. – И где была Кайса Робертовна? Ведь он скончался в кабинете?
А Бурмистровой здорово полегчало! Голос твердый, кофе вон разливает, и руки даже не дрожат. Поведение вдовы все больше интересовало Андрея Петровича. Хотя он по-прежнему склонялся к мнению о ее невиновности, но вот так ли крепко она сама была в ней уверена? Ведь еще двадцать минут назад она с ума сходила от горя. Или от страха? «Любопытная дамочка, однозначно, стоит заняться ею вплотную», – принял решение Андрей, беря из рук хозяйки маленькую изящную чашечку.