Кетан взял пакет у водителя, покопался в нем немного и достал штуку, которая напомнила мне терку для сыра, с плоским, но хорошо заточенным концом. Скорее всего, она предназначалась для грубой работы по дереву.
Кетан резко ударил этой штуковиной по моему плечу. Меня пронзили волны острой боли.
Я зарычал.
Кетан ударил меня по бедру.
Я никогда не думал, что боль может так скапливаться. Раньше я думал, что одна боль отвлекает от другой.
Я упал на колени. С меня живого сдирали кожу.
После еще двух ударов я грохнулся на каменную плиту. Вода, которая и так уже казалось темной, потемнела еще больше, когда моя кровь начала струиться вниз.
Кетан погрузил терку в лужицу воды, потряс ее и отдал водителю.
— Знаешь, — сказал он, — ты выглядишь точно так же, как твой отец.
Я вспомнил морг, пурпурные бороздки шрамов пересекали все тело отца. Откуда они взялись? Работник морга сказал, что это грифы постарались. Нет, это были не грифы, это было их «Эй, ребята, ужин готов».
Я старался дышать ровно, пытаясь сфокусироваться на ценности жизни. Если я смогу сосредоточиться, я выживу.
Кетан опять взял пакет у водителя, отдав ему пистолет. После еще одного обыска пакета он достал оттуда аптечку, которую используют в самолетах. Он открыл молнию.
Присев на корточки рядом со мной, он поднес шприц к моему лицу.
— Скоро боль уйдет, и ты будешь со своим английским богом, и больше не будет терзаний, не будет Башен Молчания. Но сейчас, — он перевернул шприц в руке, — мы судим тебя. Грифы переварят твои грехи. — Кетан достал небольшую бутылочку с мутной жидкостью и потряс ее. — Разве ваш английский бог посылает людей назад на землю после их смерти? Кто знает, может быть, ты вернешься в облике кого-то еще: священника или собаки.
Водитель подошел поближе и встал рядом. Он целился мне в голову. Он знал, что если я решусь убежать, то это должно произойти в следующие несколько секунд.
Кетан вставил иглу в резиновую крышку пузырька и начал медленно тянуть на себя поршень шприца. Потом он не спеша вытащил иглу из крышки бутылочки. Я был зачарован переливанием жидкости из пузырька в шприц.
Я сжался. Я хотел резко подпрыгнуть и сбить Кетана с ног, чтобы пуля попала в него, а не в меня.
Дальше план еще не был продуман.
Откуда-то из-за хижины раздался звук, не похожий на шум дождя. Наверное, это был треск дерева.
Кетан на секунду повернул голову в сторону шума, и я тут же схватил его за кисть и начал выворачивать ему руку. Он был сильный. Он размахнулся и ударил меня в зубы другой рукой. Но я не отпускал его.
Еще раз где-то неподалеку хрустнула веточка, и водитель побежал в кромешную тьму в сторону хижины.
Раздался выстрел.
— Ты, чертов ублюдок, — заорал Кетан, его губы разжались, обнажив звериный оскал. Дождь бешено колотил его по лицу.
Он ударил кулаком мне по спине, по моей обожженной плоти.
Я запрокинул голову и из последних сил двинул ему по перемычке носа. Кровь моментально залила все его лицо. Я перевернулся вместе с ним, он пытался отодвинуться от меня, но я оказался на нем.
Шприц все еще был в руке Кетана. Я схватил его за руку и толкнул, чтобы шприц был направлен на него, а потом упал на поршень. Кетан застонал, его глаза расширились.
— Только не это, — прошептал он. Я прижался сильнее к его телу и почувствовал, как он забился в конвульсиях. Я вытянул руку, схватил его за волосы и стал бить его голову о каменную плиту. Удар за ударом, еще и еще. Так же, как он бил меня этой теркой, удар о камень за каждый взмах его руки — ну и за все остальное тоже.
Я почувствовал, как его тело обмякло, но я все еще ударял.
— Остановись, остановись! — Я поднял голову, чтобы понять, откуда доносились слова.
Это был я сам. Я сам говорил себе остановиться. Остатки человеческого во мне пытались усмирить мои животные инстинкты.
Я лежал на Кетане. Его грудь ни поднималась, ни опускалась. Я встал на четвереньки. Его глаза были открыты, и он смотрел вверх по направлению к Башням Молчания, его волосы блестели от дождя и крови.
Я присел и, не отводя глаз от его лица, стал скользить рукой по его груди, пока не нащупал шприц, он был воткнут до самого конца, как пластиковый Эскалибур. Я не знал, где располагалось сердце, но игла прошла мимо ребра и воткнулась куда-то глубже.
Я медленно отполз от тела Кетана. Я старался собраться с силами и сосредоточиться. Ожоги горели, новые раны причиняли нестерпимую боль.
У меня никак не получалось встать на ноги.
Я еле смог посмотреть на небо. Луны не было, только бриллианты дождевых капель лились на мое лицо.
Я повернулся и увидел пару ног, торчащих из тени хижины. Нет, там было больше, чем две ноги. Я еле смог встать и поплелся к хижине.
Водитель лежал на другом теле. Его голова была развернута ко мне, и он, как и Кетан, смотрел в вечность. Его череп был размозжен. Через трещину в его голове я видел его розовый мозг. Я проследил глазами по струйке крови, стекавшей по его голове вдоль руки, которая выглядывала из-под его тела.
Торчал небольшой кусочек рукава. Цветочный узор. Я посмотрел на кисть и понял, что это была женская рука. На безымянном пальце сверкало золотое обручальное кольцо и кольцо, подаренное в честь помолвки, с сапфиром.
Мама всегда говорила, что, когда она умрет, ее кольца должны будут уйти вместе с ней в иной мир.
Я застонал.
Я резко стащил тело водителя с моей матери.
Я склонился над ней.
— Нет, Боже, нет, — рыдал я. Дождь омывал ее тело, и я увидел кровавое пятно чуть ниже ее груди.
Ее убила всего одна пуля.
Я прижал ее к себе — Мадонна с младенцем, только наоборот. Я качал ее на руках, гладил ее тонкие шелковистые волосы, которые распрямились от дождя. Казалось, она только что вышла из душа и собиралась расчесаться, а потом завернуть голову в тюрбан из белого пушистого полотенца.
Ее глаза были закрыты. Другие пытались запомнить этот мир, а мама была готова к следующему этапу. Она была готова совершить путешествие. Ради меня, ее ребенка.
Поблизости поблескивало металлическое божество. Оружие моей матери. Меня спасли с помощью не моего бога. Я взял фигурку и вытер что-то с конца его хобота.
Я вернулся к тому месту, где лежал Кетан, и забрал свою одежду. Я пытался не смотреть на него, но даже в темноте его сверлящие глаза приковывали мой взгляд.
Я услышал похлопывание крыльев. В этой тьме были еще более мрачные тени.
Грифы.
Но они не получат мою мать.
Я пошел к машине, открыл багажник и нашел свой чемодан и чехол для костюма под грязным одеялом. Я залез на заднее сиденье машины, вытерся как можно тщательнее и надел свежую одежду. Я покопался в грязной каше моего старого костюма и нашел билеты, деньги и паспорт. Они, конечно, были не в лучшей форме, но они сохранились, чтобы поработать на меня.