— Это невозможно, так как я не имею никакого отношения к кассе нашего дома. С этим надо обратиться к Эдмону Бартесу, который заведует ей, производя все платежи и выдачи. Для него это будут сущие пустяки — выдать тебе авансом пятьсот тысяч франков, о чем никто никогда и не узнает.
— Сомневаюсь, чтобы он оказал мне подобную услугу!
— Ты мастер только сомневаться. А я так уверен в противном, потому что сам, на его месте, сделал бы для тебя то же.
— Ну хорошо, буду надеяться на услугу Бартеса!
— Есть еще одно средство…
— Какое, голубчик? Ты все более и более окрыляешь меня надеждами! — радостно воскликнул Альбер.
— Прежде чем открыть тебе это средство, нужно сперва посвятить тебя в мои планы и проекты, потому что и у меня они есть! Но предварительно ты поклянешься принять самое деятельное участие в них. Без этого ни ты не будешь спасен, ни я не успею в моем заветном желании, ставшем целью моей жизни.
— Черт возьми, ты слишком красноречив, чтобы не дать тебе этой клятвы! Итак, я весь твой, и телом и душой, тем более что мне ведь остается одна только пуля в утешение, если ты не спасешь меня!
— Ну, так слушай же! — начал Сеген со зловещей улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. — Ты был здесь невольным свидетелем того, как твой отец колебался в выборе себе зятя между Бартесом и мной, и как этот выбор, благодаря влиянию твоей матери, пал на моего соперника.
— Твоего соперника?
— Да, потому что я люблю твою сестру!
— И давно? Ты ведь никогда не говорил мне об этом.
— Это не важно ни для тебя, ни для меня. Важно только то чтобы мои надежды осуществились.
— А я думал, что тебя соблазняет управление делами банкирского дома Прево-Лемера!
— Может быть, и это, — не будем бродить вокруг да около, а приступим прямо к делу, в котором нужна мне твоя помощь: ты должен помочь мне изменить решение твоего отца.
— Друг мой, тебе ведь известно, что я не имею никакого влияния на его волю: при первых моих словах он обрежет меня так, что я навсегда лишусь дара речи!
— Это было бы очень жалко! Но знай, что, спасая себя, ты тем самым осуществишь мой проект.
— Так выражайся яснее, потому что, честное слово, я ничего не понимаю!
— Сначала нужно все деликатности и предрассудки оставить в стороне…
— Прекрасно, оставим их! Они ведь годятся только для глупцов!
— И приступить к делу непосредственно, — продолжал Сеген, — или, проще говоря, надо взять из кассы необходимую тебе сумму, — из кассы, которой заведует Бартес… Завтра днем она будет открыта для обычных платежей, падающих на пятнадцатое число, а вечером, подводя итоги, откроют отсутствие этой суммы.
— Но тогда отец арестует Бартеса как вора!
— Ничуть не бывало. Отнесут исчезновение к простой ошибке в счетах или к забывчивости какого-нибудь получателя, который не прислал, положим, из Индокитая, своей расписки в авансе и так далее. Начнутся справки да уведомления, на которые уйдут месяцы, и в конце концов придут к заключению, не очень выгодному для главного кассира, что и заставит твоего отца переменить относительно его свои намерения… Вот именно это-то мне и нужно!
— Хорошо! Но как же добыть их, эти пятьсот тысяч, из кассы?
— Это я беру на себя, но при одном только условии…
— При каком?
— Ты проникнешь в квартиру Бартеса и возьмешь у него связку ключей, среди которых находится и ключ от кассы.
— Это очень неосторожно с его стороны — оставлять ключи в квартире уходя куда-нибудь!
— Ничего нет неосторожного, потому что ключ от кассы похож на все прочие, и чтобы узнать его, нужно увидеть на нем особенные, известные только Бартесу, приметы; но с некоторых пор и я овладел этим секретом, воспользовавшись однажды его оплошностью: он забыл раз печатное описание этих примет у себя на пюпитре, и я потихоньку списал их для себя.
— Все это прекрасно, но где я найду ключи, войдя к нему в квартиру?
— Запомни, что я тебе скажу, и будь ловок, как кошка. Когда войдешь в его прихожую, то увидишь маленькую дверь налево; открой эту дверь, и ты очутишься в небольшой комнатке, на правой стене которой увидишь висящее старое пальто. Приподними это пальто — и увидишь под ним связку ключей, повешенную на особом гвозде.
— Черт возьми, ты проницателен, как сыщик, который знает все секреты в каком-нибудь интересном для него доме! Как тебе удалось пронюхать все это?
— Уж это, брат, мое дело. Итак, ступай в квартиру Бартеса, а я пойду в танцевальный зал — побеседовать с ним, чтобы подольше удержать его там. И когда ты принесешь мне эти ключи, тогда я с ними и отправлюсь в кассу.
— Но квартира Бартеса может оказаться запертой, или его лакей может увидеть меня!
— Я подумал и об этом: вот тебе ключ от его секретного бокового входа, с левой стороны дома, где ты заметишь маленькое крылечко; смело отопри его дверцу — и увидишь перед собой дверь в прихожую, о которой я уже говорил тебе. Никто тебе не помешает; только, повторяю, будь ловок, как кошка.
— А как ты будешь действовать там, в кассе? Вдруг кто-нибудь да накроет тебя?
— Никто не накроет. Кому придет мысль идти проверять бюро в такую пору? Все, как ты видел, на балу. Одного меня не будет некоторое время, но я могу сказать, что не люблю танцев или что у меня дома есть спешная работа: случалось ведь нередко, что перед отплытием на Восток пакетботов я просиживал напролет ночи, оканчивая корреспонденцию, и все это знают. Итак, если ты согласен на это предприятие, то в путь-дорогу!
— Да, я почти согласен, только видишь ли…
— Ах, у тебя отыскались «почти» и «только». В таком случае счастливо оставаться, Альбер! Выпутывайся сам, как знаешь!
С этими словами Сеген направился к выходу.
— Жюль! — воскликнул Альбер. — Не уходи, прошу тебя, не оставляй меня одного!
— Да или нет? — спросил, останавливаясь на полпути, бухгалтер. — Я серьезно рискую, а ты колеблешься! Это из рук вон! Отвечай мне сию же минуту! После будет уже поздно, и твой документ завтра станет всем известен!
— Согласен, согласен! Все, только не это! Сейчас же иду за ключами! — решил наконец Альбер.
— Вот это умно! — одобрил Сеген. — Так за дело!
Два негодяя снова вошли в зал и смешались с толпой, поздравлявшей обрученных. Сеген принес свое поздравление и завязал лицемерно-искренний разговор с Бартесом, Альбер снова незаметно ускользнул из зала. Но не прошло и четверти часа, как он вновь появился и, незаметно передав своему приятелю найденное им в квартире Бартеса, в свою очередь подошел к обрученным с поздравлениями.
Зато отсутствие Сегена, которому пришла очередь исчезнуть из зала, продолжалось около часа и причиняло Альберу смертельную муку, которую он с трудом скрывал от окружающих: ему все мерещилось, что Сегена накрыли хозяйничающим у кассы и что вот-вот придут его арестовывать, узнав, каким образом ключи от кассы попали к его приятелю. Наконец он увидел последнего спокойно входящим в зал, и не с пустыми руками, а с двумя великолепными букетами белых роз, окаймленных камелиями и пармскими фиалками. С улыбкой подошел он к обрученным и преподнес им свой подарок «от чистого сердца»…