– О! – Гена посмотрел на Эдуарда почти влюбленно. – Конкуренты! Клевета, да, Эдик?
Отправив Назарова с его представителем к Масленникову, Слава не выдержал и позвонил Сергею.
– Слушай, нет слов! У меня тут Назаров с толмачом. Это – абзац!
– Да, – скромно ответил Сергей. – Генка производит сильное впечатление.
– А кому он сдался, я не понял? Про какой пост они тут молотили?
– Будем узнавать. Тебя что-то удивляет? У нас нет постов, которые может занять именно такой типаж с медным лбом? Так вот, сообщаю. В «Ютубе» уже крутится ролик, в котором Гена во всей своей красе обещает москвичам небо в алмазах. Этот ролик прошел по кабельному ТВ нескольких районов. Так что пост, на который он метит, вероятно, городского масштаба. Раскручивает его некто Станислав Коровин, у него фирма по продвижению таких лбов. Это гражданский муж бабушки пропавшей Оли Марчук.
– Что их связывает?
– Возможно, ничего. Просто Генка коровинским клиентам подошел. Но кто-то же ему порекомендовал обратиться именно в эту фирму.
– Мог и сам найти.
– Это вряд ли. Ну, ты же с ним пообщался. Имел возможность оценить сей могучий разум. Да и Коровин не из тех, кто принимает людей без рекомендации. Работает очень тихо, слишком старается быть незаметным. Хотя личность колоритная. И вот его дураком никак не назовешь. Узнать у него правду, думаю, будет очень трудно.
Вечером Татьяна открыла дверь на звонок и с удивлением увидела Настю Краснову. Она никогда к ним не приходила, даже не всегда замечала ее на улице. Теперь, конечно, она их семью не забудет никогда. После того как Гена убил ее отца.
– Заходи, Настя. Я все хочу к тебе подойти, выразить соболезнование, но не решаюсь…
– Я понимаю. Спасибо. Я видела в окно, что Гена приехал. Можно мне с ним поговорить?
– Конечно! Подожди, я только его предупрежу. Он может вообще в трусах валяться. Телевизор у себя смотрит.
– Ну, что вы, Татьяна. Я по-простому. Что ж я Генку в школе в трусах не видела? В спортзале. Не надо предупреждать, пусть лежит, я ненадолго.
Настя подошла к двери комнаты Геннадия, за которой орал телевизор, и первой открыла ее. Генка лежал на диване действительно в трусах, рядом на полу стояли пустые и полные бутылки с пивом. Одну он как раз сосал. Отрываясь, что-то бормотал, размахивая руками. Настю увидел не сразу. Но как только заметил, обрадовался. Удивление не по его части.
– О! Кто это к нам пришел! Настюха, иди сюда. Мама, дверь закрой с той стороны. Нам поговорить нужно.
Татьяна ушла, закрыв дверь. Настя придвинула к дивану стул и села. Рядом поставила пластиковый пакет.
– Тебе о чем со мной поговорить надо? – уточнила она.
– Ну, ты даешь! Вроде бы не я к тебе пришел, да? Я просто так сказал, чтобы маман выпроводить. Пивка выпьешь?
– Нет, я не люблю. Я принесла бутылку хорошего красного вина.
– Ничего себе дела!
Гена вскочил с дивана, метнулся на кухню, вернулся с двумя бокалами и штопором.
– Ой, штаны надеть? – спохватился он.
– Зачем? Тебе так идет, – спокойно произнесла Настя, доставая из пакета бутылку.
Гена просиял. Все-таки везет ему по жизни. Такой плохой день, так его мордой о пол возили в этой ментовке. И не только мордой. В смысле анализов. Но к нему Настя пришла! Ни фига себе! Жизнь налаживается. Наверное, она узнала про его продвижение. А как же. По телику показывали. Он совершенно забыл о том, что виновен в смерти ее отца. Настя так и поняла. Она взяла у него из рук откупоренную бутылку, налила сначала в его бокал, потом плеснула на донышко своего.
– Помянем папу? – предложила она.
Генка сник, посмотрел исподлобья: «Че это она?»
– Да ничего особенного, – ответила Настя на его неозвученный вопрос. – Ты ж сам сказал, поговорить надо. Пей, пожалуйста.
Она посмотрела, как он залпом махнул бокал. Поднесла свой к губам, но пить не стала.
– Я того… – сказал Гена. – Соболезную.
– Понятно, – кивнула Настя. – Гена, я включила диктофон в телефоне. Скажи, пожалуйста, следующее. «Я, Геннадий Назаров, виновен в гибели Олега Краснова. Все мои заявления о том, что он мчался на меня в состоянии наркотического опьянения, и я вынужден был кого-то спасать, – ложь. Я сознательно не захотел уступить ему дорогу. Это я ехал на него на большой скорости».
– Ты свихнулась? – опешил Гена. – Чтоб я такое сказал? Ты че, судиться со мной собралась, малолетка? Да ты знаешь, кто я и кто ты!
– Успокойся. Судиться я с тобой пока не собираюсь. Если ты у нас стал таким влиятельным, закрывай дело. Но запомни, это твое дело. Ведь ты убил. Мы с мамой не будем требовать от тебя никаких компенсаций. Ты просто должен это сейчас сказать, чтобы потом заткнуться. Если ты будешь продолжать свою грязную кампанию против моего погибшего папы, я запущу эту запись, понял?
– Слушай, я не думал, что ты такая придурочная. С какого перепугу я тебе это скажу?
– С большого перепугу, Гена. Ты знаешь, кто моя мама?
– Ну, вроде что-то по лекарствам.
– Да. Это называется фармаколог. В бутылке вина несколько разрешенных к употреблению препаратов, которые вместе являются сильнодействующим ядом. Бокала достаточно для того, чтобы ты через тридцать – сорок минут начал пускать пузыри в судорогах. Следов в крови не останется. Через час я поцелую тебя в холодный лоб. До этого мы будем вместе, если ты не выполнишь мою маленькую просьбу.
– Че… Да я… Да ты…
– Ты чувствуешь жжение в груди, в глазах? Началось. Время пошло.
– Чувствую, – взвизгнул Гена. – Мама! Я вызываю полицию, «Скорую», Эдика!
Настя встала и закрыла дверь изнутри.
– Не ори. Ты не перекричишь телевизор. И потом – тебе только кажется, что ты кричишь. Тебя еле слышно. Главное, никто уже не успеет тебе помочь… Это не под силу даже врачам, если они случайно застанут тебя в живых, потому что они не знают этого состава. Знаю только я, но им, конечно, не скажу. Точнее, скажу неправду: что ты просто перепил, мешал вино с пивом, а я пила то же вино, и ничего. В остатках вина в бутылке уже ничего нет – выдохлось. Все только у тебя в желудке и крови. Короче, я тебе все объяснила. У меня в кармане антидот. Что значит – противоядие именно к этому составу. Только шевельнись. Это видишь? Электрошокер. Специально приобрела для такого случая. Ты сейчас ослаблен, много тебе не надо. Мама твоя тоже подумает, что ты перепил. Сердце отказало. Фразу запомнил? Она у меня записана. Вот бумажка. Говори, Гена. Мне не нужна твоя смерть.
– Что ты с этим сделаешь? – хрипло спросил Гена, которому казалось, что у него на самом деле останавливается сердце. К горлу подкатывала тошнота.