– Еще раз спасибо, так и сделаю.
Я помчалась коридором к лифту, спустилась на нулевой этаж и почти побежала по длинному тоннелю, освещенному тусклыми лампочками. Вдыхая затхлый запах подвального помещения, я думала только об одном: Никита звонил в больницу! Он узнал о том, что отец вышел из комы еще ночью! И через пару часов Николая пытаются убить! А утром он, не моргнув глазом, выслушал «новости»! И не сказал мне ни слова!
Что, если все было разыграно с самого начала? Мне самой доводилось раньше подстраивать якобы случайные встречи и знакомства. Ничего сложного в этом нет. Или мальчишка, гений экспромта, использовал создавшуюся ситуацию по полной программе? Ведь он говорил о разногласиях с отцом, они спорили по поводу стратегии бизнеса. Если разногласия были гораздо серьезнее, чем Никита описал мне? И мальчишка решил избавиться от родителей?
А чтобы до конца контролировать ситуацию, приехал из Англии и, собрав сведения об Евгении Охотниковой, решил, что нет алиби лучше? Господи! Неужели я совсем не разбираюсь в людях? Мальчишка так нравился мне! Поверить не могу, но против фактов не попрешь. Никита с самого начала был в курсе моих выводов и планов, я доверяла ему, так что дала массу возможностей предупредить сообщников. И на вопрос о начальном капитале отца он реагировал как-то странно. Сразу замкнулся. Видно, есть тут какие-то «подводные камни».
Ну ладно, мстительно думала я, совершенно успокаиваясь. Быть такого не может, чтобы Охотникову переиграл мальчишка, пусть и обаятельный! Я сама гений экспромта. Даже на секунду не дам Никите усомниться, что доверяю ему по-прежнему. Тем временем подстрою ему ловушку, выдаст себя как миленький, если виноват. Главное – обеспечить безопасность Алмазова-старшего. Желательно так, чтобы при этом никто не пострадал.
Пока я прокручивала в голове план и способы его осуществления, ноги привели меня в конец коридора. Взгляд уперся в обшарпанную дверь жуткого зеленого цвета, на которой висела не менее обшарпанная табличка с надписью: «Камера хранения». За дверью оказалась еще одна дверь из железных прутьев с окошком посередине. Бросив взгляд внутрь помещения, я увидела приятную полноватую бабульку в очках с толстенными линзами, которая читала журнал.
– Здравствуйте.
Женщина подняла на меня взгляд и улыбнулась:
– Чего тебе, деточка?
Наверное, в тусклом свете подслеповатая старушка приняла меня за подростка.
– Мне нужны вещи Николая Алмазова, которые сдали на хранение примерно с неделю назад.
– Должен прийти взрослый член семьи с паспортом, если фамилия такая же.
Я усмехнулась:
– У меня есть паспорт, правда, не с собой. И фамилия другая…
– Тогда к доктору подойдите, он напишет записку, что вы являетесь членом семьи. Но паспорт все равно нужен.
Так, видимо, это надолго. Плавали, знаем, замучают бесконечной беготней из одного кабинета в другой.
– А можно хотя бы посмотреть на вещи? Мне срочно нужен один номер из телефона. Поверьте, это очень важно, помогите, пожалуйста, – я выдала одну из своих самых обаятельных улыбок.
– Конечно, почему же не помочь, ведь это несложно. – Женщина отложила в сторону журнал и принялась листать толстенную учетную книгу. – Как, вы говорите, фамилия?
– Алмазов.
Женщина некоторое время молча листала журнал.
– Ничего не понимаю… Вы уверены, что вещи все еще у нас?
– Должны быть, а что?
– Да вот, посмотрите сами, тут отмечено, что вещи получены представителем Алмазовых, – женщина развернула журнал так, чтобы было видно и мне.
Вот это да, такого я никак не ожидала!
– А вы записываете фамилию получившего вещи?
Интересно, кто же у нас такой проворный?
– Сейчас гляну. Да, его фамилия – Копылов. Он давно забрал все, на следующий день после поступления Алмазова.
– Спасибо вам за помощь.
– Да не за что.
Умный, гад, и здесь подстраховался, думала я, возвращаясь в отделение. Что ж, он адвокат и знает много нюансов работы правоохранительных органов. Обезопасил себя и сообщников. Ничего непоправимого не случилось. Николай очнулся, значит, мы найдем адвоката рано или поздно. Да и главная задача сейчас другая.
Я торопливо вернулась в отделение и столкнулась в коридоре с Генкой.
– Где тебя носит, подруга? Звоню тебе, звоню, телефон вне зоны…
– В подвал спускалась, связи там, скорее всего, нет. Есть новости? Хорошие, надеюсь?
– Операция закончилась, – приятель радостно улыбнулся. – Врачи говорят, выкарабкается мой парнишка. Вот сейчас иду его навестить, гляну одним глазом, доктор разрешил на секунду буквально зайти.
– Он в этом отделении останется?
– Пока что да, здесь. А вот Алмазова, скорее всего, переведут. Врач говорит, состояние стабильное, нет смысла в реанимации держать.
– Мне надо с тобой поговорить, только наедине. Давай вместе Михаила навестим, потом отойдем куда-нибудь.
– Хорошо, может, попозже выпьем кофе? Я не завтракал.
– Давай.
Разговаривая, мы дошли до палаты, в которую положили пострадавшего полицейского. В дверях столкнулись с выходившей медсестрой.
– Больной только что очнулся от наркоза. Только к нему нельзя, он очень слаб еще.
– Мы совсем ненадолго, Петр Семенович разрешил.
Девушка кивнула:
– Ну, если разрешил, только ненадолго. И разговаривать ему нельзя пока.
Михаил лежал на высокой койке, восковая бледность покрывала еще вчера цветущее лицо молодого человека.
– Ну, как ты тут, боец? – бросился к нему Генка. – Тихо, тихо, разговаривать тебе не велели.
– Нормально все, – прохрипел тот. – Как Алмазов?
– Все в порядке, поднялся шум, преступник бежал, не причинив вреда Николаю. Ты сражался как лев, мальчик мой.
– Михаил, ты молодец, – влезла я, – спасибо.
– Был бы молодец, если бы не подставился так глупо, – едва слышно проговорил он. – Я стул поставил у самой двери, знал, что в палату до утра никто входить не должен. Каюсь, подремать решил, было все тихо. Он сунулся, шумнул, я сразу вскочил, но время потерял, спросонья реакция не та. А парнишка – спец, из бывших вояк или спецназ, по подготовке видно. И здоровущий бугай! Я, когда понял, что сдаю – он достал меня практически сразу, спецприемом, – решил поднять как можно больше шума, чтобы подопечного спасти.
– Мишка, мы так и поняли примерно, ты молодец, клиента спас, жалко, что себя не уберег, – наклонилась я к нему.
– Вы, Евгения, не переживайте, то, что меня ранили, лично мой просчет. Виноват, товарищ полковник.
– Ладно, разберемся, не переживай. Выздоравливай и ни о чем не думай. Твоим я сам сообщил, жену пустят к тебе ближе к вечеру. Доктор так распорядился. Макса я послал в магазин, он купит все необходимое, что там нужно…