– Все это так, – сказал судья Саммервилл. – Но я хочу заметить, что обвинение обязано лишь предъявить вещественные доказательства, подтвердить, что преступление имело место и есть веские причины полагать, что это преступление было совершено тем или иным человеком. Но так как в этом деле есть целый ряд загадочных обстоятельств, суд склонен разрешить защите задать свидетелям вопросы, которые помогут объяснить какие-то факты.
– И в результате получится, что нам придется здесь выслушать огромное количество показаний, не имеющих к делу никакого отношения.
– Я хочу поинтересоваться одним документом, которым располагает полиция, – возразил Мейсон. – Если вам угодно, я могу вызвать сержанта Дорсета в качестве свидетеля защиты и попросить его показать этот документ.
– Но какое отношение имеет этот документ к убийству Фолкнера? – спросил Мэдфорд.
Мейсон усмехнулся:
– Я думаю, что ряд вопросов, которые я задам сержанту Дорсету, помогут моему коллеге понять все.
– Ну что ж, спрашивайте, – вздохнул Мэдфорд. – Спрашивайте, если вы считаете, что этот документ имеет отношение к убийству. Я разрешаю вам задавать ему вопросы.
– Только я задам вопросы так, как считаю нужным, коллега, – заявил Мейсон. Он повернулся к свидетелю: – Сержант, обнаружив труп Харрингтона Фолкнера на полу, вы приступили к расследованию убийства, не так ли?
– Да.
– И вы подошли к делу со всей ответственностью?
– Конечно!
– В течение вечера вы спрашивали и подзащитную, и меня о разговоре, который мы имели с Джеймсом Стаунтоном, и о том, действительно ли рыбки, которые находятся сейчас у Стаунтона, это те самые, что ему привез мистер Фолкнер, и взяты они из аквариума, стоящего в офисе фирмы? Так, сержант?
– Да, я задавал такие вопросы.
– И настаивали на ответе?
– Я полагал, что имею право задавать подобного рода вопросы.
– Потому что считали, что эти вопросы могут пролить свет на убийство Фолкнера?
– Да, в то время я так считал.
– Что заставило вас изменить свое мнение?
– Мне не кажется, что я его изменил.
– Значит, вы и сейчас думаете, что обстоятельства дела, связанные со Стаунтоном, имеют отношение к убийству Фолкнера?
– Нет.
– Тогда, выходит, вы изменили свое мнение.
– Что ж, хорошо, пусть будет так. Я изменил мнение, потому что теперь знаю, кто совершил убийство.
– Вы считаете, что знаете это?
– Я не просто считаю – я знаю и, если будет нужно, смогу доказать.
– Вы говорили, что подзащитная сопровождала вас к Джеймсу Стаунтону?
– Да.
– И в тот вечер мы оба, я и Салли Медисон, рассказали вам о всех известных нам фактах, связанных с теми рыбками, что были у Стаунтона?
– Полагаю, да. Вы, во всяком случае, сказали, что сообщили все.
– Вот именно! И в тот момент факты эти показались вам достаточно важными, так что вы даже поехали туда уточнять их?
– В тот момент – да.
– Когда же вы изменили свое мнение?
– Я его не менял.
– Вы взяли у Джеймса Стаунтона документ, подписанный Харрингтоном Фолкнером?
– Да, взял.
– Я хочу, чтобы этот документ был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства, – сказал Мейсон.
– Я возражаю, – заявил Мэдфорд. – Он не имеет отношения к делу. К тому же это свидетель обвинения, а не защиты.
– Протест принят, – сказал сухо Саммервилл. – Но только по второй причине. Потому что сержант Дорсет является свидетелем обвинения.
– У меня все, – сказал Мейсон.
Судья Саммервилл улыбнулся.
– Вы не хотите, мистер Мейсон, чтобы сержант Дорсет остался в суде и выступил в качестве свидетеля защиты?
– Хочу, ваша милость.
Судья Саммервилл объявил:
– Свидетель останется в суде и, если у него есть какие-нибудь бумаги, касающиеся рыбок, которые он получил от Джеймса Стаунтона, а тот получил их от Фолкнера при его жизни, пусть имеет их наготове, чтобы предъявить суду, когда будет выступать в качестве свидетеля защиты.
– К чему такие формальности? – язвительно заметил Мэдфорд.
– Суд должен выполнить все формальности. С другой стороны, на предварительном слушании дела суд должен удовлетворить, просьбу подозреваемой и приобщить все вещественные доказательства, которые, по ее мнению, могут пролить свет на преступление. Вызывайте вашего следующего свидетеля, мистер Мэдфорд.
С недовольной миной на лице Мэдфорд вызвал фотографа, запечатлевшего на пленке труп и место преступления.
Суду были представлены все фотографии, и Саммервилл тщательно их изучил. Была уже половина двенадцатого, когда Мэдфорд обратился к Мейсону:
– Можете допрашивать свидетеля.
– Все эти фотографии были сделаны вами в помещении, где было совершено убийство? – начал тот.
– Совершенно верно.
– И вы, разумеется, видели все, что фотографировали?
– Естественно.
– То есть вы по праву можете называться свидетелем?
– Да, сэр. Полагаю, что да.
– И эти фотографии, таким образом, смогут быть использованы, чтобы освежить вашу память, если окажется, что вы все-таки что-то недосмотрели или забыли?
– Да, сэр.
– Я обращаю ваше внимание вот на этот снимок, – сказал Мейсон, вручая свидетелю одну из фотографий, – и хочу вас спросить, обратили ли вы внимание на каменный сосуд, стоящий в ванне. Полагаю, на этой фотографии он виден.
– Да, сэр, обратил. Это был сосуд емкостью приблизительно в две кварты, он находился под водой.
– А в самой ванне плавали две рыбки?
– Да, сэр.
– На полу валялись три журнала. Я думаю, что вот эта фотография является тому подтверждением.
– Да, сэр.
– Вы не обратили внимания на даты выпуска этих журналов?
– Нет, сэр.
Вмешался Мэдфорд:
– Хочу довести до сведения суда, ваша милость, что эти журналы были тщательно просмотрены и взяты обвинением в качестве вещественного доказательства, но тем не менее я надеюсь, защита не считает, что эти журналы могут иметь касательство к смерти Фолкнера.
Мейсон серьезно ответил:
– Я полагаю, что эти журналы, ваша милость, будут интересным и весьма важным звеном в цепи доказательств.