Отпив большой глоток пива, Джем указал на Деза.
— Вот почему я завязал с работой. Вечно столько дел.
— Аминь, братишка, — поддержал Глоунси, подняв свою бутылку пива.
Дуг открыл банку «Маунтин Дью».
— Ну поехали.
Джем рыгнул, но никто из детишек, копошившихся на льду, даже не обернулся. Дуг любил каток за его отвратительную акустику. В Городе его все больше беспокоили устройства для наблюдения. Но никакие «жучки» не смогут перехитрить эти ревущие охладители.
— А чего говорить-то? — отозвался Джем. — Кажись, все чисто сделали. В газетах, как обычно, все наизнанку вывернули. Все шло хорошо, под конец только фигня началась.
— Дугги, чувак, — подхватил Глоунси. — Ты же говорил, в банках персонал учат не нажимать на кнопки, пока грабители еще там.
— Так и есть. Это вопрос безопасности. Плюс у них страховка от похищения и вымогательства и прочее дерьмо, а нажатие на кнопку сводит все это на нет.
Джем пожал плечами.
— Значит, тот гомосек сам обосрался. Просто не должно было этого произойти. Могла ведь такая херня получиться! Короче, пора подбивать бабки, а такие штуки считаются. Глоунси, дружище, пора платить за музыку. Ты получишь меньше.
Глоунси изменился в лице. Глядя на Джема, он открыл набитый едой рот.
— Какого черта?
— Ты же на шухере стоял. Ты знал, что Монсеньор Дез не смог отключить хранилище и тревожные кнопки в кассах.
— Это я получу меньше? Я?
— Нужно было делать только это. Смотреть, чтобы граждане лежали на полу и не тянули ручонки к кнопкам.
— Да пошел ты! — Глоунси расстроил такой неожиданный наезд. — Только это надо было делать, говоришь? А кто надыбал долбаный фургон для дела? Ты что, твою мать… пошел бы в банк пешком? А кто тачку спалил, когда переоделись позже, чем надо?
— А кто за чуваком у банкомата смотрел, вместо того чтобы следить за этими банкирами?
— Ну е-мое… так из-за кого позже переоделись? Это ты потащил управляющую с нами. Так что надо бы и тебе урезать долю.
— Как раз это я и собираюсь сделать. На столько же, на сколько тебе. По сотке с каждого.
— По сотке… — Глоунси расслабился, его лицо приобрело обычное выражение «а пошли вы все на». Он ощутимо двинул Джема в левое плечо. — Говноед ты недоделанный.
Джем улыбнулся, показал ему язык и шлепнул Глоунси по щеке.
— А ты, е-мое, чуть не зарыдал, как девочка-припевочка.
— Да иди ты, — отмахнулся Глоунси, отправив еще один пропитанный соусом кусок в свой веснушчатый рот. Ему стало лучше.
Дуг откусил от своего сандвича — его совершенно затрахала вся эта долбаная история.
— Итак, волшебная сумма, — продолжил Джем, разрывая пакетики и высыпая соль на закрытую коробку от пиццы. — Это мы поделим и вычтем всякие там расходы. — Он нарисовал пальцем пять цифр: 76 750.
Глоунси долго всматривался в написанное на соли число, а потом выпучил глаза.
Дез кивнул и едва заметно заулыбался, но потом посмотрел на Дуга, и улыбка исчезла с его лица.
Дуг дожевал сандвич, подался вперед и сдул с коробки соль.
— Минус сумма, которую я закинул в общак, купить инструмент взамен того, что я бросил, — продолжил Джем. — И еще пара пачек с последовательными номерами, которые я сжег, но это мелочи, не стоит даже беспокоиться. Минус десять процентов Цветочнику. В итоге — забойный улов. А… да. — Он сунул руку в задний карман. — Из банкомата. Марки на всех.
— А при чем тут Цветочник? — осведомился Дуг.
Джем раздал листы марок.
— Это дань ему.
— Зачем ты его приплел?
— Наверняка он все уже знает. Так надо.
— Откуда ему знать? — Дуг положил сандвич на бумагу, что лежала на скамейке. — Я ему не говорил. Я вообще никому не говорил. Разве только кто-то из вас сболтнул кому-нибудь.
— Дугги. Люди все знают. Люди в Городе.
— И откуда же?
— Да просто знают — и все.
— И что они знают? Что? Да, может, им кажется, будто они что-то знают. Но одно дело думать, что ты что-то знаешь, и совсем другое — знать. Может, копам и фэбээровцам кажется, будто им что-то известно. Но мы разгуливаем на свободе и занимаемся своим делом только потому, что они по-настоящему ничего не знают.
— Ферги знает кучу секретов, Дугги.
— И теперь у него еще один появился. Про нас. На фига было ему выкладывать?
— Если с ним не поделиться, потом геморроя не оберешься.
— Чего? — Дуг почувствовал, что его мысли где-то далеко, и это все перестало его интересовать. — Какого еще геморроя? Объясните мне. С этими слушаниями по делу закона молчания [18] весь город подался в артисты. Теребят носовые платки и вовсю заливают копам и газетчикам. И толстуха тоже сознается. Только не говори, что ты не таскался к нему в магазин.
— Я виделся с ним на пирсе. Он же родственник моей мамы, Дугги.
— Джем, мы ведь не итальянцы. Троюродным родственникам можно послать открытку на Рождество. Это не те, кому говорят: «Вот тебе моя почка, если понадобится». Фэбээровцы уже давно про его лавку пронюхали. К бабке не ходи.
— Все так. Но ты думаешь, он сам этого не знает?
— А те тридцать пять штук или сколько там ты ему дал, — встрял Дез. — Он их отмоет, а потом отправит в ИРА? [19]
Джем усмехнулся.
— Слухи это все. Он так репутацию себе зарабатывает.
— Дезу кажется, что он знает, будто Ферги общается с ИРА, — заметил Дуг. — Но он этого не знает. Он знает, что Ферги наркоту продает, не говоря уже о том, что сам ею не брезгует. Вот такой он, этот шестидесятилетний мужик на ангельской пыли, [20] с которым ты встречался на пирсе, малыш Джем. С которым ты поболтал, денежек ему из банка подбросил.
— Слушай, Ферги всегда движуху может организовать. Ты вот над следующим делом работаешь, понятно, но он намекнул немногословно, что у него есть большая задумка, которая нам вполне подойдет. Что мы можем купить у него идею.