Во время ужина я почувствовал и другие последствия омоложения. Мне было двадцать девять, а выглядел я теперь не старше, чем на двадцать пять, и в лице моем появилась некая мягкость, присущая только наивной юности. А значит, женщины стали на меня больше засматриваться. Как следствие, чуть ли не все присутствующие девушки желали со мной потанцевать. Но я им отказывал и танцевал лишь с Магдаленой, младшими сестричками и мамой. То есть в этом плане Патрисии я причин для ревности не оставил.
О втором последствии меня предупредил Булька:
«Твой обновленный организм не знает, что такое алкоголь и как с ним бороться. Так что – осторожно, я могу и не справиться…»
Поэтому свой любимый коньяк я пил маленькими дозами и как можно реже. Но результат меня крайне поразил: после третьей рюмашки я настолько, и как-то резко, окосел, что минут пять даже из-за стола не вставал, боясь, что не удержусь на ногах. Потом это прошло, но я позволил себе до конца застолья еще лишь несколько глотков.
«Да, так и пить придётся бросить», – приуныл я.
«А то тебя так тянет на выпивку! – успокоил риптон. – Разве ты себя плохо чувствуешь без алкоголя?»
«Отлично чувствую! Да только порой в компании придётся… Политика, будь она неладна…»
«Ничего, ты уже на такой высоте, что можешь наплевать на условности и позволить себе не пить при любой обстановке. Вон, Дирижёр Барайтис не пьёт, и что? Кто-то на него за это обиделся или руки не подал?»
Было и еще одно последствие, и справиться с ним было трудно. Полное бодрости тело хотело секса, и прямо сейчас. Да ещё и вокруг крутилось слишком много красивых дам, мелькали лодыжки, оголённые плечи, притягивали взгляд смелые декольте и алые, сочные губки… Даже уткнувшись в тарелку, я ловил себя на мыслях, ну совсем далёких от еды. И что хуже всего: никакой аутотренинг не помогал! Мало того, даже мой личный врач Булька ничем помочь не мог, разве что пообещал после ужина зарядить мне в кровь изрядную порцию снотворного.
Собственно, потому я и не решился станцевать ни с одной посторонней дамой. А вместе с риптоном мы пришли к единому мнению:
«Если уж совершать омоложение, то рядом со своей супругой. И желательно после неё. И желательно имея впереди несколько свободных дней. Ибо сбить запал даже в течение всей ночи вряд ли получится».
Теперь я прочувствовал высказывания о других омолодившихся мужчинах, которые раньше воспринимал с насмешкой. А ведь они проделывали это уже в солидном возрасте… И то, как говорилось, «топтали самочек, словно бешеные петухи!»
Последствия омоложения сказались и на Броверах. Они сбежали из зала во время ужина, в самом разгаре празднества. Их не было полчаса, однако они всё-таки отыскали силы вернуться. Но ещё через час, страшно смущаясь, сказали мне, что уходят… и даже на завтрак не пришли. И появились на улице только перед началом забега.
А вот мне пришлось сидеть до конца. То есть до полуночи. И каково же было наше общее удивление, когда мы из окон увидели: отборочные соревнования продолжаются! Число желающих показать свою молодецкую удаль оказалось очень велико.
Торжество закончилось, и мы разошлись спать.
Ага! Так я и уснул! Снотворное Бульки не помогало, и он наконец с растерянностью констатировал:
«Твой организм его не принял».
И что мне было делать?
Мелькнула, правда, мысль покинуть дворец и несколько часов погулять по ночному городу. Из окна я видел, что жизнь там не замерла и при желании можно было отыскать массу чего интересного, развлекательного и даже полезного. Но! Как бы не вышло того, чего требовало мое тело. И я запретил себе об этом даже думать. Патрисии я изменять не собирался.
Поворочавшись в постели, я решил связаться с Гарольдом, но тут как раз позвонила Патрисия.
– Ты что, обо мне забыл? – обиженно спросила она.
Её следовало задобрить, и я сказал:
– Моя обожаемая принцесса, ты даже не представляешь, как я о тебе тоскую, скучаю, а потому и не могу заснуть. Мало того, я тут рассматриваю кое-какие штучки, которые мы отыскали в усыпальнице наших предков и которые я хочу тебе подарить.
Конечно, она оказалась заинтригована, хотя пыталась это скрыть:
– Наверно, какие-нибудь колечки и брошки?
– Любимая, я знаю, что колечками тебя не удивить. Нет, у меня в руках… целый десяток изумительных по красоте, пожалуй, самых крупных из виденных мною… палеппи!
– Надо же! – поразилась императрица. – И это все мне?
– Конечно. Можно сказать, что это моя доля, которую отец мне выделил за участие в этом деле.
– Хм! Весьма щедрая доля… Спасибо! Но откуда эти ракушки взялись в древней усыпальнице? Насколько я помню, Пиклия стала продавать их сравнительно недавно…
Я затряс головой от досады: а вот эту деталь я не продумал!
– Да, это загадка… – протянул я и поторопился сменить тему: – Кстати, что это там творится в Пиклии? Я весь изнервничался, ничего не могу толком узнать. Может, мне следует срочно отправиться на Оилтон? Всё же такая непонятная заварушка в стане наших злейших врагов может чем угодно закончиться…
Патрисия как-то слишком поспешно ответила:
– Да у нас всё под контролем! И без тебя со всем разведка разберётся.
– Ничего себе! Там и разведка уже на ноги поднята? А почему генерал Манг мне не звонит и не докладывает?!
– Да успокойся ты, нормальная рутинная работа, ничего больше. Меня Эрли держит в курсе, а тебя я беспокоить запретила. Во-первых, ты в законном отпуске, а, во-вторых, твоё вмешательство, повторяю, ну никак не требуется.
«Конечно, не требуется! – добавил Булька. – Ты уже и так там натворил всё, что только мог!»
– И всё-таки чем не повод мне вернуться раньше срока? – настаивал я. – У нас корабль готов к взлёту.
– Странно. А как же завтрашний праздник? – в голосе моей ненаглядной появились ехидные нотки. – Ты ведь там собрался хвастаться своей ловкостью ради любимой? Или уже передумал?
Так и звучало в подтексте:
«Или уже испугался? Ищешь повод для отступления?»
Хотя Патрисия прекрасно знала, что я и от стада быков убегу, а если надо, то и справлюсь. А тут, получается, явно провоцирует. Спрашивается, зачем? Мне-то вроде и на руку, но не иначе как и сама что-то задумала. А может, ещё нечто иное всплыло по нашей недавней деятельности?
– Не передумал! Уже и платок выбрал, с цветами твоей династии. Так что потом посмотришь в записи. А может, и трансляцию устроят…
Разговор завершился, а сомнения у меня остались. Что задумала Патрисия?
Я связался с Гарольдом:
– У меня к тебе просьба.
– Ага, ты окончательно хочешь испортить моё свадебное путешествие и лишить нескольких дней счастья, полного уединения с супругой… вдали от тебя озабоченного и от всех дел надоедливых.