За прилавком юная брюнетка отмеряла мензуркой по двести граммов водки. Четверка из «Мыса доброй надежды» предвкушала, поглядывая на выстроенные в ряд пластиковые стаканчики.
– А мне еще и пепси-колы, я не могу не запивая, – сказала дама в зеленой рубашке продавщице-барменше.
– Возьмите в холодильнике, – отозвалась брюнетка, глядя на мензурку так, словно ставила эксперимент планетарного значения.
Затем все обернулись к дверям. Маузер прочитал в глазах сотрудников «Мыса доброй надежды» стыдливый испуг. Нет, эти четверо точно не врачи: в их взглядах нет уверенности и цинизма, присущего докторам. Маузер решил, что застукал за несанкционированной пьянкой младших медработников или подсобных рабочих. Он сделал вид, будто не замечает их. Собрался было пройти вглубь магазина, но на пути оказалась дама в зеленой рубашке, она направлялась к холодильнику. Маузер протянул руку и услужливо отодвинул перед ней дверцу. Дама подняла на него взгляд; на смазливом, хоть и несвежем, личике появился интерес; в серо-желтых глазах вспыхнули огоньки.
Маузер подождал, пока дама выудит из холодильника пепси, снял с полки бутылку минералки и прошел к дальнему прилавку. Сотрудники «Мыса доброй надежды» тем временем подхватили стаканчики и переместились к столику под запыленное оконце.
– Что вам? – без излишней любезности поинтересовалась продавщица-барменша.
– А кофе сделаете? – спросил Маузер.
– Сделаю, конечно.
Щелкнула кнопка электрического чайника.
Маузер склонился над прилавком. Ему приглянулся надрезанный торт-наполеон.
– Не-не, – качнула головой брюнетка, – попробуйте лучше вот тот рулет со сгущенкой, он – сегодняшний.
– И на том спасибо, – прогудел Маузер, принимая одноразовую тарелку с куском рулета. – Я еще минералку взял.
– Я видела.
Четверка окружила столик. Прозвучал тост:
– Ну, за твою холостяцкую жизнь, Светка! Баба ты видная, на дороге валяться не останешься! Мужик твой бывший – козел, так что, дорогая, туда ему и дорога. А тебе – счастья!
Светка хихикнула, после чего они чокнулись и выпили.
Виновница торжества, кривясь, припала к горлышку бутылки с пепси.
– Такие дела, господа, – важно произнес один из сотрудников. Маузер видел его боковым зрением: высокий лысоватый тип с глубокими морщинами, идущими от крыльев носа к уголкам рта. – Это как в кино: «Я его на бочку с порохом посадил, пущай полетает!»
– Шуляк сказал, что больничку не прикроют. А зарплату будут платить, как и раньше, – говоривший выпадал из поля зрения Маузера, его речь была развязной, босяцкой.
– Но десятое было во вторник, а на карточку так ничего и не пришло, – пожал плечами лысый и тоскливо заглянул в опустошенный стакан. – А кому-то была эсэмэска?
– Вроде водителям и охране заплатили, – сказал третий сотрудник уже порядком утомленным голосом; было очевидно, что это не первые его двести граммов за сегодня. – Светулька, а вам заплатили?
– Не-а, – продолжая морщиться, ответила дама.
– У сестер тоже задержка! – пошутил босяк, и остальные с готовностью рассмеялись.
– Пациенты есть, они башляют, зарплата тоже должна быть, – довольно трезво рассудил бухой.
– Ну да, – протянул угрюмо лысый. – А я сыну взял в кредит ноутбук, надо чем-то расплачиваться.
– Да что твой ноутбук! – пьяно возмутилась дама, почесала переносицу. – Я вот на новую квартиру съехала, с хозяйкой не рассчитаюсь – придется возвращаться к маме в Тверь.
– Дык мы скинемся, Светулька, – бодро предложил босяк.
– Вы бы мне на такси скинулись для начала, олигархи без зарплаты! – повела плечами дама. – Аж в Строгино нужно пилить после работы.
Маузер пил кофе, жевал рулет, подмигивал продавщице-барменше, а сам слушал и мотал на ус.
– Генеральный пропал, и больничка тоже на волоске болтается, – продолжал нагонять страсти лысый. – Тут все на авторитете Кириллыча держалось, без него «Мыс» ликвидируют – Шуляку лишние хлопоты не нужны.
– Как это ликвидируют? – удивился пьяный. – А пациентов куда деть? Раковые есть, спинальники есть, вчера еще спидозника привезли подыхать. Не на улицу же их выкидывать?
– Везет же, блин, как утопленнику, – заныл лысый. – В государственной больнице пахал, ни копейки не заработал. Думал, раз сюда устроился, хотя бы деньги увижу. А хрен тебе!
– Ребят, идемте, что ли, – спохватилась дама. – А то старшая будет возбухать.
– Может еще по соточке? – предложил лысый.
– А почему бы и нет? – поддержал его пьяный.
– Хорош, Миха! – сказала дама. – Тебе уж точно хватит! Не то Руслан не пропустит на территорию.
Они направились к выходу. Лысый задел Маузера плечом и пробурчал извинение. Детектив допил кофе, бросил недоеденный рулет в мусорное ведро у входа и поспешил на улицу.
У ворот медцентра действительно возникла заминка. Охранник загородил дверной проем и стал что-то втолковывать гулякам. Коренастый, напоминающий шимпанзе, мужичок – похоже, это был «пьяный», – потянул руки к АК-12, за что сразу же получил от охранника в ухо.
– Порядочки у вас… – процедил Маузер, наблюдая эту сцену на экране телефона.
В конце концов дама чмокнула охранника в щеку, и тот пропустил четверку на территорию «Мыса доброй надежды».
* * *
Вечером, в пять минут шестого, обшитые сталью двери открылись, и Маузер увидел Светлану. Она сменила униформу сотрудницы медцентра на короткую юбку и футболку с открытыми плечами. Светлана долго мешкала, прежде чем решилась перейти через дорогу. Движения ее были неловкими, заторможенными. Она шла по тротуару – коренастая, полногрудая, с рельефными икрами ног, с унынием глядела на людской поток, вливающийся в метро. На ее ключицах пламенели веснушки.
Маузер вздохнул, стянул волосы в хвост и завел машину. Поехал медленно, едва не чиркая колесами по тротуару.
Нагнав Светлану, Маузер высунулся в открытое окно.
– Мадам! Мадмуазель! Вам исключительно повезло! У нас – рекламный день, и наше такси отвезет вас в Строгино совершенно бесплатно.
Светлана повернулась к Маузеру. Глаза, затянутые поволокой, на миг прояснели.
– А… к черту… – вяло махнула рукой дама. – У тебя открыто с другой стороны? – спросила она словно у старого знакомца.
– Открыто, запрыгивай!
Дама обошла машину, распахнула дверцу, едва не зацепив проезжающий мимо «Ламборджини», опустилась на сиденье. В салоне сразу запахло горькими духами и перегаром.
– А я тебя помню, – сказала Светлана, разглядывая татуировку Маузера. – Я видела тебя в магазине.
«Глазастая», – подумал Маузер, выруливая на кольцо.