Тот нервно заерзал на стуле и опустил голову. Федор Михайлович многозначительно посмотрел на Алексея и продолжал в том же тоне:
— Если и этого мало, сударь мой, то сообщаю, мы нашли портсигар, который ты оставил в этом экипаже, когда добирался на Покровку. Этот портсигар принадлежал убитому, но, кроме следов его пальцев, на нем обнаружили и твои пальчики, Вася! Так что, сколько бы ты ни запирался, твоя песенка спета! — Тартищев оперся ладонями о столешницу и пристально посмотрел на Теофилова. — Одно хочу знать! Душа у тебя мелкого жулика, но не убийцы. Зачем на мокрое дело пошел? Или кто надоумил? Посулил большие деньги? На что ты позарился, Василий? Или раньше срока решил под кресты загреметь? Ведь за подобное убийство одна дорога тебе — в петлю!
— Зря вы так, господин начальник! — Василий отчаянно покраснел, а глаза его заблестели. — Вроде все правильно говорите. За подобное дело петли мало.
Только не по мне она плачет. Другой их кто-то укокошил, а меня же очень ловко подвел под монастырь. Судите сами, как Васька Теофилов в силки попал. А все потому, что загордился изрядно, по пьяни в кабаке шибко хвастался, что не родился еще человек, кто бы меня провести сумел. Оказывается, и на старуху бывает проруха. Обставили меня по всем статьям, как сопливого младенца…
— Ну, так рассказывай все по совести, — Тартищев посмотрел на часы и зевнул. — Впрочем, дело твое.
Мы и так все знаем. Просто хотелось тебе помочь. Сам знаешь, чистосердечное признание…
— Я только в том виноват, господин начальник, — торопливо заговорил Василий, — что на удочку весьма ловкого проходимца попался. ;
— Более ловкого, чем ты? — усмехнулся Тартищев.
— Так получается, — вздохнул в ответ Теофилов и стал рассказывать дальше. — Неделю тому назад сидим с приятелями в одном кабаке. Выпили изрядно, вот меня кто-то и за язык потянул. Принялся хвалиться, прямо удержу нет. И такой я, и сякой… Теперь противно вспоминать, а тогда… — Василий с досадой махнул рукой. — В общем, сам себе на шею петлю накинул.
— Не отвлекайся, — буркнул Тартищев.
— Через некоторое время направился я в туалетную комнату. А этот господин за мной следом — шмыг!
Я его раньше заприметил. Он за столиком напротив сидел. Весь вечер тарелку щей хлебал и, скорее всего, ту околесицу, что я нес, исправно себе на ус мотал.
— Он тебе что-то сказал или предложил?
— Он сразу без обиняков предложил мне заработать сто рублей. Дескать, пронюхал, что у его приятеля адюльтер наметился с известной в городе артисточкой.
И решил его разыграть. Мне надо было появиться в номере ровно в двадцать три часа и отдернуть штору алькова со словами: «А, вот вы где, голубчики мои, воркуете?» И все. И тут же выйти из номера. Вместо задатка дал мне серебряный портсигар. Обещал после выполнения задания отдать мне сотню, а портсигар я должен был ему вернуть.
— А как ты проник в номер?
— Так он вдобавок ко всему мне ключ от номера дал. Сказал, что дверь будет закрыта только на верхний замок, и показал, каким ключом открывать.
— Он тебе несколько ключей дал? — спросил Тартищев.
— Он мне грушу такую деревянную вручил с двумя ключами, как это обычно в гостиницах бывает. Потому и показал, каким ключом действовать, — пояснил Теофилов.
— И что же ты увидел, когда отдернул портьеру?
Василий побледнел, и мелкие капельки пота выступили на его широком лбу. Он нервно сглотнул и затравленно оглянулся по сторонам. И произнес почти шепотом:
— Два трупа. И кровищу, как на бойне.
— Выходит, ты совсем не испугался, если прошел к кровати и снял ожерелье с дамы? А ведь раны у нее ужасные. Руки не дрожали, когда бриллианты стаскивал?
Василий поднес ладони к лицу, пальцы его мелко подрагивали.
— Смотрите, господин начальник, они до сей поры трясутся, но бриллианты я с дамочки не снимал. Они почти у порога валялись, прямо в луже крови. Словно нарочно кто их мне под ноги бросил. Скажите, разве можно было упустить подобную удачу?
— Рассказывай дальше!
— Схватил я это ожерелье, а с него кровь каплет.
Обтер я его портьерой и затолкал себе в карман. Выскочил в коридор, глянул по сторонам, вроде тихо, никого нет. Тут я себе под ноги смотрю и вижу следы, что на ковре оставил. Я быстро калоши скинул. Следы платком затер. А потом думаю: куда калоши девать? Если по коридору с ними в руках пойду, сразу заприметят.
Тогда я дверь в номер открыл, чтобы калоши свои забросить, а прямо у входа новенькие стоят, кожаные, я о таких давно мечтал. Только они дорого стоят. Одним словом, поменял я калоши. А про инициалы, честно, забыл! Видно, кровь на меня так подействовала, что вмиг мозги будто отшибло.
— Итак, надел ты калоши, принадлежавшие убитому Курбатову, и незаметно слинял из гостиницы. И как это тебе удалось улизнуть? Наверное, не первый раз в ее номерах сшиваешься? Признавайся, сколько раз подобным образом парочки подлавливал в пикантных положениях?
Теофилов отвел взгляд и неопределенно хмыкнул.
— Не юли, Василий! — прикрикнул на него Тартищев. — Я ведь носом чую, что есть у тебя пособник в гостинице, который тебе о денежных кавалерах и дамочках сообщает. Гонорар пополам делите или себе большую часть забираешь? За риск, так сказать?
— Ничего от вас не скроешь, Федор Михайлович! — произнес тоскливо Теофилов. — Гришка мне помогает. Коридорный. Я ему за это третью часть отстегиваю. У меня на такой случай дубликаты ключей имеются. Но в этот раз, вот те крест, Гришка ни при чем. Я действительно на, этого господина работал. Решил сотню целиком хапнуть, вот и погорел за жадность свою неуемную.
— Как этот господин выглядел? — быстро спросил Тартищев. — Ты его хорошо запомнил?
— Да ничего особенного, — пожал плечами Теофилов. — Роста он среднего или чуть выше. Худой. Костюм хорошего сукна, но на обшлагах и лацканах лоснится. Борода у него какая-то неопрятная. Кудлатая, и усы ножниц давно просят. И взгляд тяжелый, исподлобья.
Точно сверло до кишок проникает.
— Волосы у него темные, светлые, седые?
— А не понять. Тусклые какие-то, будто старая пакля. Да и сам он весь пыльный какой-то, неухоженный…
— Но ты ж поверил, что он тебе сто рублей заплатит за услугу?
— А портсигар? — удивился Василий. — Его ж продать можно было.
— Твоему портсигару пяток целковых цена, и то если покупатель совсем бестолковый попадется. Он что ж, целиком золотой или бриллиантами усыпан? Давно мошенничаешь, Васька, но наконец-то и тебя обжулили, причем самым непотребным образом. Моли бога, чтоб мы настоящего убийцу поживее поймали, иначе не отвертеться тебе от этого убийства. Слишком много после себя следов и вещественных доказательств оставил.
И мотив есть. Решил ты завладеть дорогим ожерельем, которое у этой дамочки на шее заметил, когда она в номер входила. Признайся, подглядывал в дверную щель за теми, кто в пятый номер прошмыгнул?