— Но ведь тронут, если до Шихана доберемся?
— Конечно, тронут, раз уж обнаружили, — вздохнул казачок. — Вертаться надо, и поживее, пока они нас не схватили.
— А если они побоятся связываться с полицией?
Сашка язвительно хмыкнул:
— Как же, испугались они! Оне ни полицию, ни солдат не уважают и не боятся. Да и случись что, все равно ничего не докажешь. В нашей тайге сгинуть, как два пальца облизать.
Всей станицей искать будут, не найдут!
— Говоришь, уходить надо? — переспросил Алексей и обвел взглядом окружающую их тайгу. Низкие лучи солнца окрасили деревья и дальние скалы в желто-розовые цвета.
И стволы, и камни казались теплыми на ощупь. Бойкий ветерок разгонял мошку. Ни один звук, кроме журчания ручья, не нарушал покоя наступившего вечера. Все вокруг дышало миром, хотелось расслабиться, закрыть в блаженстве глаза, наслаждаясь и живительным теплом, исходящим от камней, и пряными запахами трав, чьи причудливо изрезанные листья, зонтики и кисти нераскрывшихся цветов нависли над руслом ручья.
— Непременно надо! — Сашка вскочил на ноги и вскрикнул:
— Смотрите, у вас хариус сорвался!
Алексей вздернул удочку. Крючка на леске не оказалось.
Рыба взяла наживку, но сорвалась, а он даже не заметил рывка.
— Куда мы, на ночь глядя, уйдем? — спросил он, сматывая удочку и поднимая из воды кукан с парой дюжин приличных хариусов. — Думаю, нам надо переночевать в зимовье, а утром решим, что делать дальше. Если не считать этих таинственных следов, ратники ничем себя не проявили. Возможно, Александр, ты сильно преувеличиваешь?
— Не верите, и не надо! — Сашка шлепнул себя по колену и поднялся с камня. — Мое дело предупредить, ваше де… — он осекся на полуслове и, вытянув руку, прошептал едва слышно:
— Медведь!
Алексей оглянулся. По поляне не торопясь бежал темный, почти черный зверь. Вдруг он остановился и, приподнявшись на задние лапы, рявкнул повелительно и сердито. Тут же из травы показались две круглые головенки. Медвежата бросились к молодому кедру, мигом на него взобрались и затаились среди ветвей. Медведица рявкнула еще раз для острастки, но, вероятно, решила, что ее малышам опасность больше не грозит, и, преодолев поляну ленивыми прыжками, скрылась в лесной чаще.
— Давайте подойдем, посмотрим, а? — опять прошептал Сашка и умоляюще посмотрел на Алексея. — Мы разом, а?
— Ну, давай! — тоже прошептал Алексей и взял в руки карабин, прислоненный до этого к камню. — Посмотрим!
Они подошли к дереву, с опаской поглядывая по сторонам. Алексей держал карабин на изготовку, а Сашка вытащил из висящих на поясе ножен охотничий кинжал. Два маленьких зверька, одинаково черных, с кургузыми ушками и блестящими глазенками, смотрели на них с высоты. Словно два больших нароста прилипли к вершине кедра, которая от их тяжести слегка прогнулась.
Алексей и Сашка подступили почти вплотную к стволу, стараясь лучше рассмотреть медвежат. И в это мгновение за их спинами угрожающе рявкнул зверь. Они испуганно оглянулись и отскочили от дерева. Из кустов показалась огромная голова медведицы. Она сердито заворчала и поднялась на задние лапы, явив свету белую манишку на груди.
Оттолкнув Сашку к дереву, Алексей прикрыл его спиной и, вздернув затвор карабина, прицелился в медведицу. Та опустилась на лапы и стремительно бросилась из кустов на нарушителей ее семейного покоя. Но наказания не получилось.
Помешал ветерок. Он набросил на зверя запах человека.
И страх оказался сильнее материнской любви. Рявкнув от ужаса, медведица стремглав покинула поляну и скрылась в кустах, забыв про сидящих на кедре малышей.
Алексей и Сашка тоже рванули изо всех сил, только в противоположную сторону. И опомнились лишь тогда, когда увидели зимовье. Остановились, переглянулись и расхохотались.
— Ну, вы, Лексей Дмитрии, и стреканули! — заливался Сашка. — Вас точно нагайкой по хребту жиганули!
— А сам-то? Тебя что, тоже жиганули? Вломился в кусты не хуже сохатого! Смотри, какую дорогу после себя оставил! — поддел казачка Алексей. — Ты ж бывалый таежник. Чего ж тогда наперед меня ломанул?
— Так она рявкнула так рявкнула, словно сотник на майдане! — оправдывался Сашка. — У меня в портках мокро стало! — и не выдержал, рассмеялся снова:
— А медведуха чище нас испугалась, так деру дала, аж кусты затрещали!
— Думаешь, она вернется за малышами? — спросил Алексей, вытирая набежавшие от смеха слезы.
— Конечно, вернется, — кивнул паренек и, прекратив смеяться, сказал:
— Надо будет на ночь собак спустить, а на подходах я капканы поставлю, чтоб неповадно было бродить поблизости. Лошади запаха медведя страсть как боятся. Умчатся, потом ищи их по тайге. А мишка, как только железо учует, тут же подальше скочует.
— Где ты капканы найдешь? — удивился Алексей.
— А на крыше, — пояснил паренек. — Видно, от Самашки остались. Поржавели чуток, но насторожить на зверя можно.
— А ты справишься?
— О чем вы? — уставился на Алексея Сашка. — Я ведь не в первый раз.
— Ладно, ставь капканы, только осторожнее, сам не попадись, — улыбнулся Алексей.
— Попадется тот, кто возле зимовья шастать будет, — подмигнул ему казачок и вытянул руку в сторону ручья. — Первый я во-он там поставлю, недалеко от берега. Если кто вздумает переправиться и подкрасться, непременно в капкан угодит.
— Медведица? — уточнил Алексей.
— Медведица, а может, росомаха или еще кто, — пожал Сашка плечами, — тут много всяких тварей бродит. Росомаха или рысь на взрослого коня вряд ли нападут, а вот Воронок для них легкая добыча. А косолапый тот и жеребца завалит, не постесняется.
— Ладно, иди! — Алексей подтолкнул его в спину, и они направились к костру.
После ужина Шурка занялась мытьем посуды и уборкой зимовья, затем ушла к лошадям, а Сашка скинул с крыши груду грохочущего железа, какое-то время возился с ним, после чего выбрал самый надежный, на его взгляд, капкан и потащил его к реке.
Иван проводил паренька взглядом и перевел его на Алексея.
— Что будем делать? До Шихана рукой подать. Если выйти завтра до рассвета, через пару часов доберемся.
— Думаю, ничего у нас не получится, — сказал Алексей. — Сашка подозревает, что нас уже обнаружили. Но пока только предупреждают, а если двинемся дальше, точно не пропустят, если не хуже…
Но «если не хуже» Иван пропустил мимо ушей.
— Выходит, все пропажи и эти венки — всего лишь предупреждение ?
— А ты о чем-то другом мечтал? О проявлениях любви и нежности со стороны Евпраксии? На мой взгляд, они действуют согласно своей логике: сначала стрелы, как предупреждение о наказании, затем венки на могилки, если не отступим.