И Усвятова, и любовницу Чурбанова Прасковью Романовну Домодедову Ольховский взял в разработку. Но, со слов Иннокентия Владимировича, я все ж успел кое-что записать прежде, чем им тоже занялось охранное отделение. — Алексей полез в другой карман и достал четвертушку бумаги. Пробежал ее глазами и поднял их на Ивана:
— По словам Голдовского, Чурбанов собирался отвезти эту книгу в Екатеринбург, там есть нужные мастера, но, как понимаешь, не успел. Вчера поздно ночью неизвестные злоумышленники, судя по следам, на веревках спустились с крыши, выдавили окно в библиотеке и проникли внутрь дома. Сам Илья Фомич пребывал в это время на квартире своей любовницы Домодедовой. Секретарь тоже отсутствовал. У него приболела мать в Каинске, и он отпросился у хозяина на неделю навестить ее. И вернулся только сегодня утром. В доме оставались слуги, шесть человек, но они в это время уже спали. Сторож, который дежурил снаружи, найден был утром связанным, с кляпом во рту, недалеко от забора, что окружает дом. На все вопросы мотает головой и твердит одно и то же: «Ничего не ведаю! Сзади напали!» Второй сторож, по его же словам, всю ночь провел рядом с комнатами, где хранятся коллекции, но ничего подозрительного не услышал.
— А как же окно? Стекло должно было разбиться? Наверняка спал, мерзавец, потому и не услышал звон? — спросил Иван.
— Возможно, и спал, но звона стекла он бы так и так не услышал, по той причине, что грабители поначалу залепили его бумагой, а потом уже выдавили. Так что ни осколков, ни шума!
— Хитрые мерзавцы! — покачал головой Вавилов. — Видно, солидные люди орудовали, не портяночники!
— Понятно, что опытные и крайне наглые. Лезли в дом, зная определенно, что ни Чурбанова, ни секретаря дома нет.
— А как обнаружили кражу?
— Дворник с рассветом принялся мести двор и сразу же нашел связанного сторожа. Чуть позже заметили распахнутое окно на втором этаже. Вызвали Чурбанова, Тот послал за полицией. Тартищев — за мной! Словом, к семи утра я уже пахал на всю катушку. Чурбанов, конечно, растерялся и поначалу нес полнейшую околесицу. Мне так и не удалось выяснить, как к нему попали старинные книги. Вернее всего, не очень честным путем. Стоило мне задать вопрос, каким образом он их приобрел, то услышал в ответ такую чушь, что хоть уши затыкай.
А как только спросил о цене, то он и вовсе начал ахать и хвататься за сердце.
— Тут я его понимаю, — усмехнулся Иван, — наверняка целое состояние стоят, иначе не бледнел бы от твоих вопросов.
— Я поинтересовался, не предлагал ли кто ему продать эти книги. Отрицает, говорит, что ничего подобного не было, а вот Усвятов сообщил, что незадолго до ограбления Чурбанов получил письмо без обратного адреса. Секретарь передал хозяину конверт нераспечатанным, поэтому не знает, что было в письме. Но он находился в соседней комнате и слышал сквозь приоткрытую дверь, как Илья Фомич ругался, возможно, по поводу этого письма: «Ишь, чего захотели, малакайники! Шиш вам с надвигой, а не „Житие“!»
— Что значит «Житие»? Название рукописи?
— Ну да! Это действительно начало названия рукописи, особые приметы которой я тебе показал. Полное ее название:
«Житие и подвизи святого благоверного князя Александра Невского чудотворца». Некоторые тексты в ней почти угасли, как сообщил Чурбанов, и если воры будут обращаться с ней небрежно, то она просто превратиться в прах. Представляешь, при этом он заплакал.
— Представляю, — вздохнул Иван, — эти собиратели, что дети малые. Мать умрет, так не будут плакать, как о подобных книжонках.
— Честно сказать, у меня язык не поворачивается назвать «Житие» книжонкой. Это — настоящий исторический памятник, которому цены нет, и храниться он должен в условиях гораздо лучших и более безопасных, чем у Чурбанова. Но имеется одно обстоятельство, которое многое объясняет… — Алексей окончательно избавился от дремотного состояния. Он вновь почувствовал то самое необъяснимое волнение, которое испытывал сегодня всякий раз, как только разговор заходил о древних рукописях. — Оказывается, все пропавшие книги объявлены официальной церковью еретическими и подлежат уничтожению. Поэтому Илья Фомич так и нервничал. И книги ему хотелось найти, и боялся, что их у него отнимут.
— Я понимаю, почему Ольховский в него вцепился. Угроза государственным устоям, и прочая, прочая, прочая, — скривился в ухмылке Вавилов. — Теперь купцу уж точно своих книг не видать, да и ему самому как бы в острог не загреметь!
Известно, что даже содержание этих книг преследуется церковью вплоть до отлучения.
— Но я Ольховскому не завидую. Чурбанов очень испугался, и вполне возможно, откажется не только от своих показаний, а и от розыска.
— Теперь не откажется! Бронислав Карлович на горло ему наступит и будет давить, пока тот хрипеть не начнет. Все выдавит из купчишки, даже про то, что тот ни сном ни духом не знал.
— Я у секретаря кое-что еще выведал про это «Житие».
В то время использовали железосинеродистые чернила желтоватого цвета. Текст написан четким полууставным почерком второй половины XVI века. На одном из листов проставлена дата — 1591 год. На других листах она повторяется, но написана разными способами — от сотворения мира и Рождества Христова, по лунному и по солнечному календарю, по годам правления царя и патриарха. Эту дату историки называют «черной», так как она написана на бумаге чернилами. Но есть еще и «белая» — дата водяного знака на бумаге рукописи.
Усвятов объяснил, что «белая» дата менее точно определяет год создания рукописи. Бумага могла просто залежаться, и наверняка прошло несколько лет, прежде чем она попала в руки писца. Кроме того, в рукописи сообщалось имя создателя «Жития Александра Невского». Но по древнерусской традиции имя книжника зашифровано сложной цифровой загадкой.
Усвятов пытался разгадать эту головоломку, но безуспешно.
Похоже, что загадка написана с ошибкой и поэтому вообще не решается.
— Видно, он и вправду хорошо разбирается в рукописях.
— Усвятов? — переспросил Алексей. — Я ведь уже сказал об этом. Десять лет назад он закончил исторический факультет Казанского университета. Тема его диссертации напрямую связана с древними рукописями, которые удалось обнаружить на Урале и в Сибири, и как оказалось, в большей части, именно ему. Причем все экспедиции оплачивал Чурбанов. Прежде считалось, что в наших краях древнерусская книжность представлена очень бедно. Дескать, какие могут быть древние книги в стране, освоение которой началось в XVII веке. Оказывается, русские переселенцы, кроме самого нужного для жизни, везли с собой книги. Среди них творения византийских писателей, рукописные обличения никонианской церкви и первые печатные книги. Большинство из них признаны еретическими. Раскольники тщательно оберегали их. Прятали в тайниках, столь же тайно переписывали, словом, хранили как зеницу ока, потому что несли их на себе тысячи верст с Поморья и из Керженца. Усвятов рассказал, что еще в начале нашего века снаряжались целые воинские команды, которые рыскали по тайге, уничтожали скиты, искали тайники с книгами и сжигали их без разбора. Много людей погибло тогда, защищая старую веру и ее символы. Да и сейчас не лучше. Охранное отделение как раз и занимается подобными вещами, так что Ольховский и вправду не отцепится от купца, пока не выведает все, что ему потребуется. И еще… — Алексей перешел на шепот и оглянулся по сторонам. Но вряд ли кто мог их подслушать, потому что палуба совершенно опустела, и они с Иваном остались одни.