И это абсолютная правда – особенно теперь, когда у Осетра не стало прежних, приобретенных на Крестах и обнаруженных на Дивноморье возможностей.
Полковник положил ему руку на плечо:
– Я был чертовски расстроен, мой мальчик, когда узнал о твоей супруге.
Осетр понимающе кивнул.
Интересно, чем Дед был расстроен? Тем, что Катерина оказалась вражеским агентом, или тем, что умерла? Это соболезнование человека или сотрудника спецслужбы?
Впрочем, разве в данной ситуации это важно? Даже если враг – твой близкий родственник, он должен быть уничтожен. Таковы основы нашей работы. И не только нашей. Так повелось испокон веку во властных коридорах. Ради власти, бывало, матери отравляли сыновей, а сыновья душили отцов. По-другому нельзя. Всякого, кто стоит у тебя на дороге, смети. И без угрызений совести, боже тебя упаси!.. Лишь поначалу тебя будет донимать это чувство, а потом, с каждым бесстыдным поступком, она будет вести себя все гибче и беспринципнее. Стальная совесть сделается резиновой. И если ты заключил себя в клетку совести, то клетка эта тоже сделается резиновой. А потом ее и вообще не станет. Ибо в делах, повседневно творящихся вокруг трона, она не нужна, она – не главное…
Да-а-а, я – хороший ученик своих учителей.
– Не стоит расстраиваться, Всеволод Андреич! Все правильно! Собаке собачья смерть!
Дед снова осмотрел его с ног до головы.
– Ты прав, мой мальчик! Собаке собачья смерть… Мы затеяли дело, в котором не может быть нейтральных. Либо ты с нами, и мы положим за тебя свою жизнь. Либо против нас, и тогда не жди от нас пощады. – Дед двинулся к столу. – Ладно, прошлое осталось в прошлом. Присаживайся, Остромир! Давай-ка поговорим о делах, нам предстоящих.
В свой номер Осетр вернулся с двойственным настроением.
С одной стороны, заговорщики определенно продвинулись вперед. С другой, Дед сказал ему напрямик, что Остромиру Приданникову рано пока появляться на сцене в открытую.
Информация о незаконном сыне росского императора каким-то образом просочилась к противникам. Откуда именно прошла утечка – абсолютно неясно. Однако сомнений нет: информацию кто-то слил. Одно время полковник даже ждал задержания – было у него такое предчувствие, – но, видимо, доказательств у противной стороны пока не густо.
К тому же если закадычные враги в курсе, что Засекин-Сонцев закодирован, нет никакого смысла задерживать полковника.
Все равно от него ничего не узнаешь…
– Надеюсь, ты понимаешь, мой мальчик, по какой причине я не рассказываю тебе о наших ближайших планах, – сказал потом Дед. – Для тебя же пока лучше ничего этого не знать. Ты-то не закодированный.
И даже глазом не моргнул, болт ржавый ему в котловину!
Итогом разговора стало предложение снова спрятать Осетра. Варианты предлагались разные – от учителя физкультуры в какой-нибудь периферийной школе до послушника в монастыре.
– Спрятаться можно. Только есть ли хоть какая-то гарантия, что противники опять до меня не доберутся?
– Нет никакой гарантии. И не может быть. Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь!
– Тогда идти учителем в школу мне бы не хотелось. Зачем подвергать детей опасности? Пусть даже гипотетической…
Похоже, Дед об этой стороне проблемы даже не задумывался. Во всяком случае, в первый момент он был определенно удивлен последними словами Осетра.
Государственное мышление, болт ему!
– В общем, мой мальчик, ты поразмысли. Сейчас ты исчез из их поля зрения. Но рано или поздно они непременно доберутся до Иркута. К тому времени тебе надо отсюда убраться. У нас есть на это всего несколько дней.
– Господин полковник! А как вы думаете, кто они такие? Когда я вступил с ними в активный контакт на Кустанае, мне показалось, что по крайней мере один из них – мерканец.
Дед потер подбородок:
– Тебя это удивило?
– Да нет, не очень.
– И правильно. Тиму Бедросо выгодно, чтобы Владислав как можно дольше находился на троне. И потому Вершитель помогает нашим политическим противникам всеми силами Великого Мерканского Ордена. В основном, разумеется, активной работой спецслужб – чтобы Орден не могли обвинить в открытом вмешательстве в наши внутренние дела. Так что против нас выступают, можно сказать, объединенные силы.
И тогда Осетр задал вопрос, который давно уже беспокоил его:
– Скажите, Всеволод Андреич… А вы вообще уверены в нашем успехе? Выстоим ли мы в таком противостоянии?
Дед вздохнул.
Похоже, этот вопрос мучил и его самого. Причем полковнику-то задать его было некому…
– Я не знаю, мой мальчик. – Дед пожал плечами. – Врать тебе не стану. Все может случиться. Но мне абсолютно ясно одно: путь, которым идет император, гибелен для нашей страны. Если мы окончательно попадем под влияние сайентологов, ничего хорошего ждать не придется. Я понимаю, тебя волнует не только неясность будущего, но и, так сказать, собственное отношение к методам, которыми приходится добиваться наших целей. – Дед встал из-за стола и прошелся по номеру, подбирая слова. – Политика, друг мой, вообще вещь грязная, даже когда ты отстаиваешь интересы собственной страны. Но тут тебя хотя бы оправдают потомки. А если работаешь на чужие интересы, о тебе доброго слова не скажут ни современники, ни их дети и внуки. Я глубоко уверен, что мы делаем нужное дело. Хоть и совершаем с точки зрения нынешней власти государственное преступление. Они могут лишить нас с тобой жизни, если сумеют раскрыть наши замыслы, но этим только отсрочат свое поражение. Потому что их все равно сметут. Их поражение обусловлено исторически. Ни один властитель, действовавший вопреки интересам собственной державы, не умер своей смертью. Вспомни хоть Абдурахмана Седьмого, хоть Отто Девятого.
– Я понимаю все это, господин полковник! – сказал Осетр. – Я все это прекрасно понимаю!
Дед внимательно посмотрел в его лицо, словно пытался пробраться внутрь черепа, и на сем разговор молодого и пожилого «росомах» завершился.
И теперь, лежа у себя в номере на диване, Осетр раздумывал над словами Засекина-Сонцева.
Ничего нового ему господин полковник не открыл, но полковничья уверенность в собственной правоте поразила новоиспеченного капитана. Наверное, таким и должен быть настоящий заговорщик! Наверное, таким и должен быть настоящий государственный деятель!
Причем Дед несет на своих плечах груз ответственности не только за себя. Он отвечает за всех, кто ему поверил и кто его поддержал, а это гораздо труднее, чем беспокоиться только о собственной шкуре. И наверное, он подобрал себе хорошую команду, если тайного претендента на трон все еще не арестовали и не предали суду за измену родине.
Осетр представил себе, сколько людей работали и работают над обеспечением его безопасности, и ему стало откровенно не по себе. Все они рискуют жизнью ради него, и хотя бы поэтому он должен соответствовать их надеждам.