Изменение в окружающем продолжались. Начал меняться и гладиатор. Краски поблекли, мгновение-другое, и он стал прозрачным. Почти как вода. Или стекло. Потом стекло посерело, и лежащая на койке человеческая фигура словно наполнилась туманной дымкой. Странный такой манекен получился. Или кукла… Однако там где находилась голова гладиатора, туманную дымку перечеркивала очень четкая тонкая полоса. Она была угольно-черна, такого цвета в жизни просто не бывает, это был не цвет, а полное его отсутствие.
– У меня к тебе серьезный вопрос, Небежинский. Кто тебя надоумил вызвать меня на схватку? Ведь ты же не сам это придумал!
– Никто меня не надоумливал. Ты начал крутиться возле Татьяны Чернятинской. Вот я и подумал избавиться от тебя таким образом. – Больной вдруг зашевелился, левая рука его потянулась в сторону.
И тут же по коридору простучали каблучки медсестры. Распахнулась дверь. Девушка влетела в палату.
– Вы зачем волнуете пациента, посетитель? Будьте добры, немедленно покиньте лазарет!
– Да-да, конечно, – сказал Осетр и повернулся к ней.
На ее месте тоже была наполненная туманной дымкой фигура, но никаких угольно-черных полос не наблюдалось.
И Осетр решился. Он был сейчас не парень, разговаривающий с девушкой; он был «росомаха» в стане врагов и вести должен был себя, как «росомаха».
– Ухожу, ухожу!
Она остановилась, пропуская его вперед. Он вышел из палаты. Она закрыла дверь:
– Прошу вас на выход, молодой человек!
В этот момент он обернулся, ткнул ее указательным пальцем в нервную точку и подхватил обмякшее тело. Осторожно уложил медсестру на пол, заглянул в соседнюю палату. Там не было никаких туманных фигур. Он подхватил девушку на руки, она оказалась тяжеленькой. Впрочем, так всегда бывает с бессознательными телами. Занес ее в пустую палату и положил на койку.
Минут через двадцать она придет в себя, подумает, что вырубилась от усталости. Зачем пришла в пустую палату – не вспомнит. И посетителя, беспокоящего пациентов, тоже не вспомнит.
Двадцати минут должно хватить за глаза.
Он вернулся в палату Небежинского. И обнаружил, что теперь видит сразу двумя путями – и знакомого человека на койке, и фигуру, заполненную туманом.
Больной вновь глянул в его сторону, пробормотал:
– Ну что тебе еще надо?
– Мы не закончили, Мститель… Так кто тебя надоумил вызвать меня на схватку?
– Я тебе уже сказал: никто. Убирайся, а то я сейчас сестру позову.
Левая рука гладиатора, свободная от всяких медицинских прибамбасов, снова потянулась в сторону. Теперь Осетр увидел куда – к сенсору вызова.
Этот тип так и не понял, с кем имеет дело. Мгновение, и «росомаха» был уже рядом, ткнул в нервную точку, и беспокойную руку гладиатора на время парализовало.
Он угрожающе навис над гладиатором:
– Вот сейчас нажму на известное мне место, и у тебя парализует легкие. Умрешь от асфиксии, но никаких следов насилия никакая экспертиза не найдет.
– Ну хорошо, – сказал гладиатор. – Вызвать тебя на схватку мне приказали.
Он содрогнулся и обмяк. Глаза его вдруг начали стекленеть. Осетр увидел, как черная полоска в туманной голове начала расширяться, заполняя собой весь объем.
Осетр откуда-то знал, что нужно предпринять для противодействия. Он протянул руку, но не ту, которой обездвиживал людей и отрубал им конечности. Эта его рука была точно такой же туманной, как фигура перед ним, и его туман прорвался сквозь чужой туман и сжал расширяющуюся черную полоску, выдрал ее, смял, скатал в шарик и зажал в кулаке.
Взгляд гладиатора вышел из бесконечности. Небежинский шевельнулся. Только что валялся труп трупом, а теперь, гляди, ожил!
– Так кто тебе приказал?
– Один человек. Он живет на двенадцатом этаже. Судя по повадкам, явный солдафон, но был в штатском. Пригласил меня к себе в номер. Там были еще люди, тоже в штатском и тоже явные солдафоны. Мне было сказано, что я должен тебя спровоцировать на гладиаторскую схватку. Иначе у меня будут очень серьезные неприятности. В том числе и с Татьяной Чернятинской. Я поверил этому человеку – он не похож на болтуна. Вот так все и получилось.
Нечто, находящееся в кулаке Осетра, вело себя все более и более беспокойно. Оно тыкалось во все стороны, как пойманный жук, стремилось выскользнуть и вернуться туда, где ему надлежало находиться. Энергичность движения жука стремительно росла, сила накапливалась, и через пару мгновений Осетр уже не мог его больше удерживать. Туманный кулак его поневоле разжался, жук обернулся черной полоской, полоска молнией тьмы рванулась к туманной голове гладиатора, заняла надлежащее место, начала расширяться и стремительно заполнила свое обиталище. Гладиатор вздрогнул и перестал дышать. Мрак в туманной голове исчез. А потом и вся туманная фигура исчезла. Как сон…
И Осетр понял, что больше он здесь уже ничего не узнает.
Покинув лазарет, он отправился прямиком к Анне Морозенковой, ибо картина становилась все страннее. Наверняка липовая няня сможет дополнить ее кое-какими красками. То есть няня она, конечно, не липовая, но функции, похоже, исполняет далеко не няньские…
На ее месте он бы себя конечно не впустил. Но это потому что он догадывался, что ее ждет, а она – нет.
Она снова была в строгом сером платье и выглядела гораздо более похожей на няню, чем в пляжном одеянии.
– Что вам опять надо? Я уже все вам объяснила, молодой человек. У меня больше ничего для вас нет.
– А вы скажите мне вот эту фразу… «Магеллановы облака – достойные спутники нашей Галактики».
– Зачем?
– Просто так! Скажите! И посмотрим, что будет!
У нее потемнели от гнева глаза.
– Издеваться надо мной надумали. Ничего я вам говорить не буду! Убирайтесь к чертовой матери! – Она шагнула к двери, намереваясь выставить его вон.
Выхода не было. Либо вырубить и связать, пока дверь не распахнулась, либо…
«Магеллановы облака – достойные спутники нашей Галактики», – произнес он мысленно. И уже в голос добавил:
– Остановитесь, сударыня! Оставьте дверь в покое!
Особенно он не надеялся, тем более что на сей раз ни молния не сверкнула, ни стены номера не закачались. Но няня Аня стала прозрачной, как стекло. И замерла возле двери. А он почти привычно пронаблюдал, как эта прозрачность стала наполняться туманом, как туман на месте головы пересекла черная полоска.
– Пойдемте-ка в холл!
Она послушно, словно манекен в витрине бутика, покинула прихожую. Осетр двинулся следом.
– Сядьте!
Она села на диван и тупо уставилась в бездонную лазурь за окном.