— Побойся бога, Владимир Илларионович, — замахала руками княгиня, — полдня не прошло, как он наш порог переступил, а ты уже планы строишь, смотри, сглазишь. Может, он пьяница или болеет чем? Вид-то у него не ахти! Или тебе не терпится от Машеньки быстрее избавиться, так скажи, не таи.
— Бог с тобой, дорогая! — нахмурился князь. — Машу я люблю не меньше, чем Митю, и ничего, кроме счастья, им не желаю. Но согласись, лучше отдать ее за человека нам известного, чем за богатого, о котором мы ничего не знаем. Со старшим бароном мы с юности знакомы. Федор Иоганнович — человек честный и порядочный. Немного суховат и педантичен не в меру, но он из тех моих знакомых, на кого я могу положиться при случае без колебания…
Молодые люди успели тем временем отъехать от имения верст на пять, а то и более. Митя не находил себе места от восторга и бурно радовался, стоило им оказаться в том или ином заветном местечке. О многих он подзабыл за долгие годы отсутствия, а они вдруг появлялись, словно из небытия, напоминая о безмятежной поре детства, мальчишеских шалостях и забавах…
Тихие, укрывшиеся в тени ракит речные заводи, прозрачные, кишащие рыбьей мелочью озера, заливные луга, на которых наели в ночном коней, дубравы, где каждый листок — словно нанизанный на веточку золотой слиток, так сильно пропитан он солнечным светом и теплом…
Наконец они спешились у Богатырского холма. Митя и Алексей бросили тужурки на землю и прилегли на них, подставив лица прохладному ветерку, тихо шелестевшему травами и вершинами ракит на берегу Сороки. В небе заливались на все лады жаворонки, в траве — кузнечики, одуряюще пахло мятой, чабрецом. Розовый иван-чай и желтые метелки донника укрыли основание холма, а дальше до самого берега простерлась поляна, сплошь белая от расцветшего нивяника. Крупные ромашки так и просились в букет, точно малые телята толкались головками в колени, в ладони, и Маша незаметно для себя отходила все дальше и дальше от задремавших молодых людей, которых она по-прежнему стеснялась.
За время прогулки она едва перемолвилась с ними парой слов, смущаясь и краснея, если Митя или барон обращались к ней с вопросами. Да и друзья, похоже, не слишком страдали от ее молчания. Митя говорил и смеялся почти безостановочно. Алексей вел себя более спокойно. Правда, Маша несколько раз поймала на себе его быстрый взгляд, и ей показалось, что гость не прочь поговорить с ней, если бы не Митя со своими восторгами и болтовней…
Маша вернулась через час с большим букетом нивяника.
Молодые люди уже проснулись и тихо переговаривались между собой. Маша, чтобы не мешать им, пристроилась на камне в тени кустов уже отцветающей таволги и принялась разбирать цветы. Наиболее крупные она отложила для букета, а из мелких сплела три венка. Один тут же надела на голову, а два других взяла в руки и поднялась с камня, намереваясь подойти к Мите и барону. Венки получились отменные, и она улыбнулась, представляя, как забавно они будут смотреться на головах у молодых людей.
Митя и Алексей уже не лежали. Теперь они сидели на траве и, как показалось Маше, о чем-то спорили. Она сделала несколько шагов и вдруг замерла, услышав свое имя.
— …Маша — чудесная девушка, — быстро и раздраженно говорил Митя, — но о ней и речи не может быть. Скажи на милость, как я должен относиться к ней, если она выросла на моих глазах? Я ее очень люблю, она мне дорога как сестра, не более.
— Но мне показалось, — тихо сказал барон, — что тебе нужна именно такая девушка, милая, скромная, спокойная.
Признайся, Машенька необычайно красива. Истинно русская красавица!
— Вот и продолжай к ней присматриваться, даст бог, еще и породнимся! — Митя со всего размаха хлопнул приятеля по плечу и рассмеялся. — Я и так уже влюблен в самую красивую девушку на земле и надеюсь скоро сделать ей предложение.
Надо только узнать у Марии, приехала ли Алина к Гурвичам..
Она клятвенно заверила меня, что родители намерены отправить ее на все лето к сестре в имение.
— Подальше от ухаживаний великого князя, как я полагаю? — Маша поняла по голосу, что барон усмехается.
— А это не твое дело! — взорвался вдруг Митя, вскочил на ноги и тут заметил Машу, застывшую в десятке шагов от них.
Он весело всплеснул руками. — Смотри, Алешка, что за чудо!
Истинная дриада [2] к нам в гости пожаловала!
Он подбежал к девушке, подхватил на руки и, не успела Маша опомниться, вновь поставил ее на ноги уже рядом с бароном. Отступив на шаг, Митя окинул их придирчивым взглядом и вдруг взял из рук у Маши венок и водрузил его на голову приятеля. Барон посмотрел на девушку и сконфуженно улыбнулся, а Маша не удержалась и прыснула. Алексей своим видом напомнил ей большой растрепанный подсолнух, одиноко торчащий среди опустевшего поля. Он попытался снять венок с головы, но Митя не позволил, а неожиданно вложил руку Машину в руку барона и дурашливо затянул:
— Венчаются раб божий Алексей и раба божия Мария!..
— Дмитрии, прекрати! — успел крикнуть Алексей, а Маша выдернула свою руку из его ладони и, не разбирая дороги, бросилась к прибрежным кустам. Пет, ничего не изменилось! По-прежнему Митя ведет себя по-свински, не понимая, в какое неловкое положение ставит ее перед совершенно незнакомым человеком. И зачем она согласилась на эту поездку?
Ивовые ветки больно хлестали по лицу. Митя догнал ее около реки, схватил за руку и привлек к себе:
— Ну что ты, дурочка, обижаешься! Алешка на мои шутки давно уже внимания не обращает. Я ведь не со зла! Вы и вправду рядышком прекрасно смотритесь, но это не значит, что я сто минуту готов вас сосватать. Барону месяц у нас жить, что же, ты так и будешь от него шарахаться?
Он ласково погладил ее по спине и, склонившись ниже, дунул на легкий завиток, выглядывающий из-под венка:
— Я тебя никому в обиду не дам, а Алешка мой лучший друг, и я его знаю, как самого себя! Уверяю тебя, он все воспринял как шутку.
— Митя, дай слово, что никогда больше не станешь выставлять меня на посмешище, — всхлипнула Маша и подняла на него заплаканные глаза. — Я не хочу, чтобы обо мне думали, будто я только и мечтаю поскорее выскочить замуж!
— А разве это не так? — хитро прищурился Митя. — Или у тебя уже есть кто на примете, только ты скрываешь от брата? Сознавайся! — Он слегка тряхнул ее за плечи и, взяв пальцами за подбородок, попытался заглянуть девушке в глаза.
Но Маша сердито дернула головой, стараясь освободиться из его рук.
— Ах, так! — Митя левой рукой перехватил ее за запястья, а правой с еще большей силой прижал к себе.
— Отпусти сейчас же! — взмолилась Маша.
— Отпущу, — Митя слегка ослабил хватку на запястьях, но продолжал обнимать ее, — отпущу, если признаешься, в кого влюблена. Наверняка это кто-нибудь из соседей…
— Ни в кого я не влюблена! — Маша рассердилась не на шутку. Вдобавок езде венок почти развалился и надвинулся на глаза. Она попробовала сбросить его с головы, но венок сполз еще ниже, и она уже почти не видела Митю, смотревшего на нее со странной улыбкой — немножко удивленной, немножко…