Скоро пожар бушевал прямо над ними. Мирон и Силкер успевали на мгновение высунуть голову из воды, чтобы глотнуть воздуха, и снова погружались по самую макушку.

Они не видели, как, подпрыгнув, выстрелило ружье, лежавшее рядом с ручьем, как взялся огнем приклад, как пламя налетело на брошенный тут же берестяной саадак Силкера. Не видели, как рушились вековые деревья, как из треснувших стволов таежных великанов фонтанами била горящая смола.

Но огненное действо длилось недолго. Пожар ушел дальше, оставив у себя в тылу обугленные стволы, черную землю, россыпи углей и завалы тлеющих валежин, от которых поднимались густые струи вонючего дыма.

Когда Мирон и Силкер выбрались из воды, первое, что они увидели, – жалкие остатки фузеи, а от саадака вообще ничего не осталось. Кыргыз ткнул ичигом в кучку золы, она беззвучно распалась, обнажив оплавленный, искореженный огнем ствол. Силкер наклонился, схватил его и, вскрикнув, уронил. Видно, обжегся, потому что принялся трясти рукой, виновато кося здоровым глазом на Мирона. Мокрый с головы до ног, с черными разводами на лице, кыргыз смахивал на беса из преисподней.

Князь вздохнул. Потом снял с пояса промокшую пороховницу и бросил ее туда же, в серый, еще горячий пепел…

Глава 15

Мирон и Силкер остановились у глинистого яра.

– Смотри! – кыргыз указал на четкие отпечатки лошадиных копыт, тянувшиеся вверх по откосу. – Воины Чаадара! Надо быть, вчера прошли.

Поднялись чуть выше. Небольшая поляна вся была истоптана лошадьми. Виднелись и следы людей, но немного.

– Тут они долго стояли, – прищурился Силкер, всматриваясь в отпечатки. – Отсюда пал пошел. Шибко не хотели нас пускать.

– Думаешь, это они лес подожгли? – поразился Мирон.

Силкер пожал плечами.

– Тут больше никто не ходи, только воины Чаадара. Казаки здесь не ходи.

Мирон вздохнул. Под ними, куда ни кинь взгляд, лежало черное пепелище. Только ночной дождь унял огонь, но тонкие струйки дыма поднимались тут и там в небо, сливаясь с низкими тучами. А за спиной шумела непотревоженная тайга. Именно в ее дебри уходила цепочка следов, обнаруженная Силкером. В том самом направлении, куда предстояло идти Мирону и его спутнику, – в сторону острога.

После столь чудесного спасения Мирон пытался найти хоть кого-то из своих товарищей, живым или мертвым, но напрасно. Погибли все или кому-то удалось спастись? Об этом знали только ветер да облака, безмолвно скользившие в небе. Но ветер лишь посвистывал среди черных, изуродованных огнем деревьев. И больше ни звука, ни шороха. Ни птичьего гама, ни звериного рева. Мертво все в округе на много верст.

Мирон оглянулся. Надо идти к острогу. Отсюда всего ничего. Но как этот путь одолеть? Вдруг кыргызы устроили засаду на тропе? Он постоял, размышляя. Взглянул на Силкера. Не кафтан – сплошные лохмотья, сквозь прожженные дыры виднеется голое тело. Руки и лицо в ожогах, ичиги почти развалились… Впрочем, одежда князя выглядела не лучше, а ссадин и волдырей было не меньше, чем у его спутника. Но идти нужно во что бы то ни стало. Хоть ползти, но двигаться к цели.

– Пошли, – сказал он Силкеру. – До ночи успеем с Божьей помощью гору перевалить.

И проворно взобрался к опушке леса, от которой начиналась тропа. На деревьях четко просматривались затеси, со свежими еще натеками смолы. Их рубили казаки, чтобы облегчить обратный путь. Видно, кыргызы не просто нашли тропу, а тайно шли по следам отряда. И предприняли все, чтобы не пропустить русских обратно в острог, что им почти удалось. А может, пока Мирон искал товарищей и лазил по пепелищу, страшась найти останки своих людей, кыргызы напали на городок и там уже идет жестокая сеча?

Замедлив шаг, прислушался. Нет, слишком далеко, чтобы разобрать шум битвы. Оглянулся. Силкер с трудом преодолел склон и теперь тащился следом, опираясь на суковатую палку.

Мирон быстро перекрестился и ходко зашагал в ту сторону, куда вели затеси. Силкер едва поспевал за ним. То и дело поглядывал на затянутые смолой меты, настороженно постреливал глазом по сторонам.

Часа через два миновали перевал. Тропа пошла вниз. В одном месте Мирона остановил тихий оклик Силкера. Мирон оглянулся. Кыргыз тыкал пальцем, что-то показывал на сырой после вчерашнего ливня земле. Следы копыт отвернули влево. Мирон немного прошел по ним и потерял на камнях. Вернулся на тропу. Спина Силкера, который продолжал спускаться вниз, скрылась в молодой еловой поросли. И тут же резкий вскрик впереди заставил князя вздрогнуть всем телом. В следующее мгновение он бросился в сторону и затаился за стволом, прихватив тяжелый сук, валявшийся под ногами.

Из зарослей вновь показалась спина кыргыза – тот, не разбирая дороги, пятился назад. Наткнулся на дерево и стал медленно сползать на землю. Мирон, застыв от неожиданности, в смятении смотрел, как Силкер пытался выдернуть из груди черный прут с желтым оперением. Опять самострел? Вот отчего кыргызы свернули в сторону! На тропе ловушка! Князь затравленно огляделся по сторонам. Какие еще сюрпризы приготовила тайга? И бегом направился к своему товарищу по несчастью.

– Жив?

Силкер сидел, привалившись к стволу дерева.

– Мала-мала жив!

Его лицо скривила болезненная гримаса. Черная стрела с желтым оперением и с окровавленным наконечником валялась рядом. Мирон схватил Силкера за кафтан.

– Покажи рану!

– Не нада, – кыргыз отвел его руку. – Силкер здесь останется. Помирать будет. А ты иди, – он слабо махнул рукой в сторону тропы. – Тебе в острог нада.

– Погоди, – рассердился Мирон. – Как это – помирать будешь? От огня вместе спасались. И теперь я тебя не брошу.

Глаз Силкера сердито сверкнул, а губы скривились в неприятной усмешке.

– Иди, орыс! Немного осталось. Вернешься, заберешь Силкера.

– Нет, так не пойдет! Я сейчас воду найду. Рану тебе промоем, мох приложим, чтобы кровь остановить. Идти не сможешь – на себе потащу.

Он шагнул в сторону от тропы. Впереди виднелось небольшое моховое болотце. Зачерпнув шапкой воды, направился обратно. Но Силкера на тропе не было. Исчезла и стрела.

Что за чертовщина? Мирон тихо окликнул кыргыза по имени. Но ни звука в ответ, лишь глухой ропот тайги да далекий крик какой-то птицы. Настороженно обвел глазами заросли ельника, оглянулся назад. Куда подевался Силкер? Раненный, он не мог далеко уйти. Неужто здесь побывали кыргызы? Но почему ж тогда не схватили его? Ведь он наверняка более лакомая добыча, чем искалеченный сородич! Но что гадать по-пустому? Он затолкал мокрую шапку за кушак. И вдруг, пригнувшись, бросился в сторону от тропы.

Добежав до знакомого мохового болотца, Мирон долго петлял вдоль него, пока в изнеможении не повалился на мягкую кочку. Дыхание сбилось, в груди горело. Он лежал на животе, слушая стук собственного сердца, который, казалось ему, наполнил всю тайгу. Потом сел, затравленно огляделся. Во всех направлениях тянулся дремучий бор. И только за спиной расстилалось бледно-зеленое поле, утыканное чахлыми елками.