Марина прекрасно понимала, что при любом раскладе Ольге Борисовне не удастся утаить завещание отца. Однако вступления в наследство нужно ждать полгода, и за это время всякое может случиться. И где гарантия, что ей однажды тоже не проломят голову молотком, как это случилось с отцом?
Одно только предположение, что мачеха пусть не прямо, пусть косвенно замешана в историю с убийством и хищениями, заставило Марину крепче сжать зубы и стиснуть кулаки. Доля секунды, и она вцепилась бы в эту даму, которая немало испортила ей крови. Но в очередной раз спохватилась, вспомнив, где она находится. В соседней комнате дремали сотрудницы музея, которые не ушли домой на тот случай, если вдове и дочери покойного что-то понадобится или, не дай бог, кому-то из них станет плохо. Поэтому драка исключалась еще и по этой причине.
Вечером в доме перебывала масса народу. Передний угол комнаты заставили венками и ведрами с цветами. Марина принимала соболезнования, выслушивала советы, горестно кивала головой, а мысли ее продолжали витать в других, сопредельных пространствах. В памяти всплывали то эпизоды разговора с Субботиным, то отдельные фразы Ивана, то вдруг нежданно-негаданно проявлялись картинка нападения на «уазик» и залитое кровью лицо Игоря, то возникала Сабрина, но не в кружевах и в бантиках, а в стареньком спортивном костюме Лавра. В такие минуты Марине нестерпимо, до жути, до боли хотелось позвонить в Абхазию и узнать, как обстоят дела, как живут-поживают ставшие ей дорогими люди.
И, самое главное, она осознала, что очень хочет увидеть их снова. Значит, она нисколько не кривила душой, когда заявила Ларисе, что с радостью побывает в Абхазии еще раз. И пусть все будет напоминать ей о коротких минутах счастья с Арсеном, она найдет в себе силы, чтобы как можно быстрее выбросить его из своего сердца.
«Нервничал! Он, видите ли, нервничал!» – подумала она со злорадством, вспомнив рассказ Ларисы о звонке незнакомца.
«А я как нервничала, страдала, даже ревела, словно последняя дура, в подушку?» – подумала она без прежней горечи. Но тут же поняла, что совсем не хочет избавляться от этого странного, разрывавшего ее сердце на части чувства. Любовь постучалась в ее двери, а она неосторожно и быстро распахнула их, забыв первейшее правило самосохранения: не открывай дверь незнакомым людям, пока не поймешь, что они для тебя абсолютно безопасны.
Но она уже впустила, и не в комнату, а в свое сердце, человека, которого успела рассмотреть, по сути, лишь краешком глаза. Она ведь даже не знала ни фамилии, ни отчества Арсена... Впрочем, ее фамилию он тоже не знал. А Лариса не из тех, кто даст подобную информацию, разве что Анжела постаралась? Интересно, у кого еще Арсен сумел раздобыть номер телефона Ларисы?
Марина судорожно перевела дыхание. Хватит уже сходить с ума! Тема Арсена закрыта раз и навсегда! Есть более важные дела, которые она должна обдумать прежде, чем встретится с Субботиным.
Она бросила взгляд на мачеху. Та сидела, молитвенно сложив ладони, и что-то шептала, воздев очи горе. И эта поза, и страдальческий взгляд, устремленный в потолок, – все было насквозь фальшиво и пошло. Одним-единственным словом Марина могла бы прекратить этот спектакль, но она промолчала, потому что в это мгновение вспомнила, как мачеха появилась из своей спальни в элегантном вдовьем наряде. Она спускалась со второго этажа по лестнице, потупив взор. И делала это нарочито медленно, то ли демонстрируя свою слабость, то ли позволяя присутствующим насладиться видом безутешной вдовы.
В гостиной ее поджидал Молодцов, но Ольга Борисовна прошествовала мимо, надменно вздернув голову и не удостоив его взглядом, из чего Марина сделала вывод, что между мачехой и Русланом Яковлевичем пробежала черная кошка. Что это за кошка, наверняка мог объяснить Субботин, но он так и не объявился. Марина украдкой взглянула на часы. Осталось пять минут до назначенного времени, и она поднялась со своего места.
– Ты уходишь? – подозрительно посмотрела на нее мачеха. – Совсем? А как же я? Я боюсь оставаться одна!
– Я немного прогуляюсь по свежему воздуху, – сухо ответила Марина, – а потом вернусь. И чего вам бояться, если рядом люди. – Она кивнула на соседнюю комнату. – Давайте я позову кого-нибудь.
– Нет-нет, не стоит, – скривилась мачеха и махнула рукой. – Иди уже! – И заботливо поправила повязку на голове мужа. – Ничего, Аркаша! Я буду здесь до конца!
Марине очень хотелось высказаться по поводу ее самоотверженности, но она сдержалась и вышла из комнаты.
На улице было прохладно. Гораздо прохладнее, чем она себе представляла. Марина зябко поежилась, пожалев, что забыла теплую шаль, которая осталась на спинке стула. Но возвращение за шалью подвигло бы мачеху на новые вопросы, а то и упреки, и поэтому Марина решила, что перебьется. Тем более скоро она снова окажется в помещении... Конечно, если все получится так, как она задумала.
Луна, будто огромный ломоть сыра, зависла над темной стеной леса. Рваные облака бежали по небу, но лунного света вполне хватало, чтобы благополучно добраться до беседки, которая скрывалась среди кустов сирени позади флигеля. Метра за два до нее Марина заметила Субботина. При ее появлении он вышел из кустов и быстро пошел навстречу.
– Слава богу, – обрадованно сказал он и взял ее за руку. – Что такое? – Он сильнее сжал ее ладонь. – Вы замерзли?
– Есть немного. – Марина осторожно освободила ладонь из его пальцев. – Я не знала, что на улице так похолодало.
– Я сейчас вас согрею, – еще больше обрадовался Олег и быстро снял джинсовую куртку.
Накинув куртку ей на плечи, он помог Марине влезть в рукава, а затем неожиданно прижал ее к себе.
– Согрелась? – спросил он тихо и ласково дунул ей в ухо. – Мы не можем терять дорогие нам кадры из-за дурацкой простуды.
– Отпустите, – рассерженно прошипела она и уперлась ему в грудь руками. – Вы пригласили меня по делу или обниматься?
– И по делу, и обниматься, и даже целоваться, – игриво заметил Олег и вдруг обхватив ладонями ее лицо, жадно припал к губам.
Марина пыталась вырваться. Она извивалась в его руках, толкала в грудь, стучала по спине кулаком, но все напрасно. Олег все сильнее и сильнее прижимал ее к себе, а потом вдруг подхватил на руки и понес не в беседку, нет, а в те же кусты сирени, из которых вышел недавно. И здесь он чуть-чуть ослабил хватку, видно, решил, что Марина сопротивлялась для виду. Какая женщина, да еще молодая и одинокая, откажет интересному и не противному ей мужчине? Но он ошибся. Стоило ему опустить ее на траву, как она щучкой скользнула в сторону, перекатилась на бок и вскочила ноги. Причем так быстро, что Субботин еще не успел распрямиться. И тогда она с наслаждением врезала ему по шее или по голове, словом, туда, куда успел опуститься ее кулак. А если учесть, сколько она работала кайлом и лопатой на раскопках, сколько грунта перекидала за свою жизнь, то удар получился просто замечательный.
Субботин охнул и свалился в траву лицом вниз. А Марина отошла в сторону и вытерла ладони носовым платком. Несмотря ни на что, ее развеселило это приключение. Удар кулаком поставил все точки над i в их отношениях. Но в то же время она почувствовала странное томление, а перед глазами снова всплыл Арсен. Если бы он был здесь! Уж тогда бы она не стала ломаться и отдалась бы ему даже на колючей лесной траве, на сосновых иголках... Господи, даже на гвоздях не отказалась бы, лишь бы он снова был с ней, а не этот недотепа Субботин, который, глухо ругаясь, поднялся наконец на ноги и, продолжая ворчать, стал отряхивать джинсы на коленях.