— Отойди! — рявкнул Мишка и оттолкнул Татьяну в снег. — Вы тут переплелись все, как змеи, а я — крайний! Мне по правде на всех на…! И на тебя, Дарья, и на девку эту! Мне глубоко по барабану, с кем он спит, с кем не спит, у нас с ним другие интересы! Понятно? И не переваливай на меня свои проблемы! Хватит!
Татьяна вновь бросилась к нему, но Михаил опять оттолкнул ее и, выругавшись, направился быстрым шагом в сторону села, где в конце улицы виднелись спины последних участников прощальной церемонии. Длинные полы его дубленки развевались в разные стороны. Меховую шапку он держал в руке и то и дело вытирал ею лицо. Честно сказать, Даша впервые видела столь решительно настроенного Маньку и даже преисполнилась некоторым уважением к нему. Так грубо оттолкнуть Таньку? Похоже, Миша и впрямь озверел. Даша покачала головой и посмотрела на Олялю.
— Плохо-то как. Рядом с могилой!
— Даша, — Оляля взял ее за руку, — поедем домой. Там и помянем Олеговича. Не в толпе же толкаться за рюмкой водки.
К ним подошла Татьяна. Она кое-как отряхнула шубу от снега, вид у нее был жалкий и растерянный. Такой Даша ее тоже не видела. Все смешалось в доме Облон… то есть Гусевых!
— Я с вами, — сказала Танька сердито. — Не поеду я с этим бараном. Я с вами хочу.
— Поехали, — Оляля подхватил их под руки. — Домчу вас с ветерком. — И повернулся к Даше: — Как добралась? Без происшествий?
— Как сказать… — Она пожала плечами. И вдруг, вспомнив, хлопнула себя от досады по лбу. Что же она натворила? Как она могла его не узнать? Ведь этот мужчина в кожаной куртке, который окликнул ее рядом с кладбищем, Алексей! — А, чтоб тебя! — произнесла она расстроенно и посмотрела на Олялю: — Гриша, ты в МЧС кого-нибудь знаешь?
— Смотря кого… — протянул Оляля. — Пожарных, например…
— Нет, не то! Его Алексеем зовут! Он бывший десантник, полковник! Он мне вчера, можно сказать, жизнь спас, из сугроба во время метели вызволил, а я его сегодня не узнала и нахамила даже. Очень некрасиво получилось!
— И что ты от меня хочешь? Чтобы я извинился вместо тебя? — справился Оляля. — Только мне и делов твоих мужиков отлавливать!
— Он не мой мужик! — рассердилась Даша. — Но я хочу его найти и извиниться!
— Только не сегодня! — Оляля развел руками. — Здесь масса народа, где его искать? Ты его фамилию знаешь?
— Нет, — вздохнула Даша, — забыла спросить. Но я не думаю, что в МЧС много сотрудников.
Ну да, — усмехнулся Оляля, — сотрудников немного, только управлений да служб всяких пруд пруди. Ты хотя бы знаешь, откуда он? Хорошо, если из Краснокаменска, а если из соседней республики?
— Не знаю, — Даша растерянно посмотрела на Олялю. — Не спросила.
— Да бог с ним, с вашим спасателем, — перебила их Танька, — не удавится он без твоих извинений. Пойдемте уже к машине.
— А Миша не будет тебя искать? — спросила Даша. И тут пришел черед Татьяне взвиться на дыбы.
— Пусть поищет, чучело гороховое! Шляется на пару с твоим Владом по шлюхам, а потом домой бежит как ни в чем не бывало. И все мне лапшу на уши вешает, дела, мол, заботы! Да я всех его сучек знаю! Давно бы гадин передушила, только взамен их новые появятся.
— Так разведись с ним! — вполне безмятежно посоветовал Оляля. — Зачем тебе этот огузок?
— Ты сдурел совсем? — в ужасе взмахнула руками Танька. — Тогда же имущество придется делить!
— Ну и разделите! Пусть Манька твой погусарит всласть, накушается свободы до отрыжки, а после, сама знаешь, к тебе же вернется!
— Нет, точно, крыша у тебя поехала, Лялька! — рассердилась Танька. — Шлюхи его выдоят и без штанов на улицу выставят. А то отравят или удушат. Это ведь только такие придурки, как Мишка, думают, что они одни этими девками пользуются. Ну трахнут они их иногда с горем пополам, а дотрахивают более резвые, молодые.
— Таня, — поразилась Даша, — ты с чего на блатной жаргон перешла? Коммерция заставила?
— Коммерция! Какая, к черту, коммерция? Я из-за этой коммерции кое-как за десять лет дюжину рассказов для нового сборника написала. «Желтый абажур» называется. У моей мамы лампа настольная была с таким абажуром. Тепло было, уютно, светло. Нам бабушка сказки читала под этой лампой. — Она закрыла лицо руками и расплакалась. — Все ублюдок этот, Манька! Деньги на «Ланд Круизер» угрохал, чтобы с б… раскатывать, а мне даже на тоненький сборник деньжат собрать не можем.
Всего-то четыре авторских листа, с иллюстрациями — пять.
— Сколько тебе надо на издание книги? — спросила Даша.
Татьяна вмиг перестала плакать и вытерла слезы рукой в кожаной перчатке.
— Двадцать пять — тридцать тысяч. Но у тебя я не возьму. Мишка меня убьет, если узнает.
— Танька, — Оляля с недоумением уставился на нее, — тебе некуда такие деньжищи девать? Поделись со мной! Я им быстро найду применение!
— Ты все шутишь! — Татьяна с досадой отмахнулась от него. — А мне хоть волком вой. Член правления краевого Союза писателей, а за десять лет ни одной книжки не выпустила.
— К спонсорам обращалась? — спросила Даша.
— А-а, — махнула рукой Татьяна, — поговорила тут с одним, вечно антиквариат в нашей лавке скупает. Причем все подряд хватает, главное, чтобы подороже был0о! Пришла я к нему, он в кресле развалился, пальцы — веером, и нагло так ухмыляется: «А я тебя просил эту книжку писать?»
— Давай я с Мишей поговорю, — предложила Даша. — Пусть из своих гонораров выделит.
— Знаешь, — замялась Татьяна, — как-то стыдно за счет собственных средств издаваться. Получается, что я никакой не писатель, если денег на книгу найти не могу.
— Ох, какие нежности при нашей бедности, — скривился Оляля. — Пиши тогда, как Дашка, чтоб издательства в очередь за твоими книжками стояли. А то рвете пупы неизвестно за что, «нетленку» создаете. Только кто ее, кроме вас, читает?
— Гриша, прекрати! — прикрикнула на него Даша. — Как ты можешь сравнивать? У Тани — свое, у меня — свое. У нас с ней разные ниши…
— А ну вас! — Гриша опять подхватил их под руки. — Ты, Татьяна, к Лайнеру сходи! Он поворчит и даст.
— Нет, не даст! — вздохнула Танька. — Миша с ним в ссоре уже месяца два или три. Не здороваются даже.
— Я не знала, что они поссорились, — удивилась Даша. — Что-то серьезное?
— Понятия не имею! — Татьяна с надеждой посмотрела на нее. — Может, ты на него выйдешь? Он для тебя в лепешку разобьется!
— Не разобьется! — вздохнула Даша. — Мы с ним еще раньше поругались. И тоже не встречаемся, не перезваниваемся.
— Ужас! — Танька даже споткнулась. — С чего ты на него рассердилась?
— Это наши личные дела. Одно могу сказать: он решил, что я из той категории женщин, которыми он может жонглировать, играть в футбол и обращаться, как с личной собственностью. Со мной это не прошло, вот он взял и оскорбился.