«Твой ученик — это я, а твое любимое дело воплощено в шаманском бубне, — подумал Стас. — И все это…»
— Ты получил все это только после смерти, — сказал он.
— Но все же я получил. И не только я. Гришко, к примеру, тоже нашел, что искал.
— Что?
— Надежное убежище, в котором его не достанут с поверхности ни твари, ни люди.
«Что ж, ад — действительно наилучший вариант для воплощения полковничьей мечты, — вынужден был признать Стас. — Но не для самого полковника».
— А что скажешь насчет Кати? — спросил он. — Она, помнится, хотела попасть в метро, но…
— Но она хотела не только и, возможно, не столько этого.
«А чего же тогда?» — удивился Стас.
— Катя испытала то, о чем мечтала втайне от всех и даже от самой себя и чего ей не мог дать Лёня, — продолжал Колдун. Кажется, он намекал на мужскую слабость растерзанного камнегрызами сталкера. — Но теперь ее женская суть удовлетворена в полной мере и даже больше.
— Удовлетворена Ящером? — хмуро процедил Стас.
— Это уже вопрос десятый. Никаких условий не ставилось и не оговаривалось. Мечты — вообще дело такое. Их редко прорабатывают детально, от и до. Так вышло и здесь. Просто самец сделал из девушки женщину. И не важно, был это человек, мутант или древнее подземное божество. В конце концов, Ящер — тоже страстный любовник. Излишне страстный, правда. Но, может быть, истосковавшаяся по плотской страсти Катя в глубине души хотела чего-то подобного…
— Замолчи! — потребовал Стас. Он больше не желал развивать эту тему. — Хватит о Кате!
— Хорошо, давай поговорим о других… Киря мечтал выйти на поверхность без защитного костюма и дышать там полной грудью, без противогаза. Его желание исполнилось. «Химза» и противогаз Кири разъедены Туманом.
— Вместе с кожей и плотью, — напомнил Стас.
— Зато теперь Киря может ведрами черпать воздух, которого ему так не хватало. И сталкерский костюм не сковывает его движений.
— А Михеич? Вера? Таня? Додик? — Стас помнил, как они погибли. Неужели и их смерть… смерть после смерти — тоже результат каких-то сокровенных желаний.
— Михеич грезил о море, — объяснял Колдун. — Он хотел, чтобы вокруг было много воды, в которой можно нырять и плавать. И море приняло его.
«Только это было подземное море, покрытое плавающей падалью», — мысленно добавил Стас.
— Вера подсознательно мечтала пожертвовать собой ради любимого мужа. Так и вышло: отсек связи заслонил полковника от казанских гранат, и Вера ценой своей жизни спасла Гришко. Таня хотела избавиться от опухоли мозга, о которой никто, кроме нее, не знал, но которая неумолимо ее убивала. В итоге нашего медика избавила от опухоли пуля. Правда, вместе с опухолью она вынесла из черепа половину мозга. Ну а Додик просто пожелал умереть быстро, чтобы не чувствовать ни боли, ни страха. Плевок-молния Олгой-хорхоя убивает именно так.
— Бойся своих желаний, да? — скривился Стас.
— Ну, скажем так: опасайся и хорошенько обдумывай, прежде чем чего-то пожелать.
— Ну а мои желания? Они тоже исполняются? ТАК исполняются?
— Конечно. Все желания мертвого экипажа мертвой машины исполняются ТАК или ИНАЧЕ. В той или иной мере. Просто у тебя на этой лодке свой маршрут. Но и тебе не на что жаловаться, Стас. Ты хотел быть с теми, кто тебя никогда бы не принял. И ты прошел с ними этот путь. А мертвы они или живы — какая разница?
— Ну, так уж и никакой?!
— Абсолютно никакой, — невесело усмехнулся Колдун. И продолжил: — Ты хотел оказаться ближе к Кате. И ты был с ней на одной лодке, пусть и подземной.
— Вот только Катя меня ненавидела и боялась.
— Разумеется. Ты же никогда не хотел по-настоящему, чтобы она тебя любила.
— Почему это не хотел?
— Потому что сам не верил, что такое возможно.
Стас задумался. Верил ли он? Нет, не верил. Он слишком привык к той границе, что разделяла «ашников» и «гэшника». Так привык, что, даже когда ее не стало, сам провел эту черту в собственной голове и бдительно ее охранял.
— Что еще? — вновь заговорил Колдун после недолгой паузы. — Тебе хотелось стать полезным и незаменимым. И это тоже у тебя было. Ты стал таким же, как «ашники», но при этом остался собой, открыв в себе то, чем не умел пользоваться раньше.
— Да уж! Ты говорил, что я умею заглядывать на ту сторону. В другой мир.
— Так и есть. В другой.
— В мир мертвых?
— В мир живых. Ты видел его глазами своего Двойника.
— Но я видел и то, что происходило за пределами «крота» здесь, в этом мире. В неживом мире демонов и прочей нечисти. Я видел то, чего не видели остальные.
— Не видели, потому что были уверены, что живы. Если бы они знали, что умерли, — они бы тоже видели все, что могут видеть мертвые.
— Но ведь и я был уверен, что жив! Я не знал, что я мертв.
— Но ты полагал, что можешь видеть мир мертвых. Ты истолковал мой «другой мир» так. И поэтому видел его. Всё просто, Стас.
Стас покачал головой. Не всё.
— А Двойник? Он ведь тоже для чего-то нужен. Ты говорил, у всякого Двойника есть свое предназначение. Мой Двойник умер там же, где погибли мы. Тогда зачем он вообще появлялся?
— Полагаю, твой Двойник должен был убедить тебя в твоей смерти. Иначе ты бы не поверил никому, даже мне. Ты бы не смирился и продолжал казаться живым.
— Кому казаться? — не понял Стас.
— Себе. Прежде всего — себе самому. Казаться себе тем, кем ты не являешься, — это самая большая ошибка человека при жизни и тем более — после нее. Но теперь тебе придется принять факт собственной смерти.
— Считай, что принял, — поморщился Стас.
— Но все еще корчишь из себя живого.
— Разве?
— Если до сих пор задаешь вопросы — то да. Мертвым всё равно.
— Что всё равно?
— Всё всё равно. Они, как правило, ничем не интересуются.
— Не знаю, — покачал головой Стас. — Может быть, ты прав. Может, я и корчу из себя живого. Только это получается как-то само собой.
Молчание. Тишина. Темнота.
— Тебя искали, Колдун, — вспомнил вдруг Стас. — Его звали Тютя.
— Знаю, — послышался ответ. — Он меня нашел.
— Твой знакомый?
— Не мой. Но знакомый.
— Знакомый твоего Двойника? — догадался Стас.
— Да. Старая история. Муранчиная. Ростовская.
— Какая-какая?
— Она произошла в Ростове-на-Дону. В метро.
— Там есть метро? Повезло ростовчанам.