Подвальчик оказался почти полон. Он не сильно изменился за те годы, что я не бывала здесь. Только пластиковые столы поменяли на дубовые, а вместо стульев поставили лавки. Но верхнего освещения по-прежнему нет, лишь на столиках мерцают небольшие лампочки под абажурами. Лица присутствующих тонут в тени. Мне это было на руку, и я, пробившись сквозь толпу к стойке, заказала кофе и булочку.
Таня с Артемом сидели в самом углу, у стены, почти вплотную друг к другу. Слева за соседним столом было свободное место. Я пристроилась на неудобной лавке и вся обратилась в слух.
– Говорю же, – сердито цедила Таня, – никого не посылала, Никиту Павлова знаю, вместе учились, а про жену его первый раз слышу, да и с ним не поддерживала отношений. Тебя обманули. Она на машине приезжала?
Артем кивнул.
– Номер записал?
– Нет.
– Что за марка?
Психиатр хмыкнул:
– Не разглядел, иномарка.
– И диот, – припечатала Таня, – а если это из-за Костиной? Уверен, что та ничего не расскажет?
– На таких препаратах? – хмыкнул Артем. – Да она совсем не соображает. Нет, тут не волнуйся, полный порядок. Ума не приложу, кому надо меня дурить! Может, налоговая инспекция старается?
– Ха, – выдохнула Таня, – станут они тебе спектакли устраивать, в случае чего явятся в черных масках и двери ногами выбьют. Нет, это кто-то докопался до правды. Только кто? Вдруг бабка Костиной протрепалась?
– Маловероятно, – забормотал Артем, – и потом, кто станет расспрашивать старуху? Никому она не нужна, тогда просто повезло, что Костина в палате оказалась, заранее ведь никто не планировал… Нет, тут чисто. Ума не приложу!
Они замолчали.
– Слушай, – оживился врач, – а вдруг все очень просто? Ну чего мы испугались! Позвони этому Никите и спроси, отправлял ли он ко мне свою бывшую жену. В конце концов, клиника пользуется популярностью, кого ко мне только не присылают, вдруг и правда клиентка?
– И диот, кретин, – злилась Таня, – ну какого черта ты ее впустил?!
– Так охранник позвонил и сказал, будто ты приехала, – оправдывался врач, – думал, случилось что-нибудь.
– Я бы позвонила на мобильный!
Артем тяжело вздохнул:
– Все так неудачно сошлось. Аппарат посеял. Утром оставил в отделении, и все, кто-то прихватил, не было телефончика! Вот и решил, что нужен очень, а найти не можешь.
– Болван, – вскрикнула Таня, – прибей трубку гвоздями к животу, недоумок! Такое дело испортишь.
– Ладно, ладно, – забубнил психиатр, – ну не ругайся так… Давай подождем.
– Чего?
– Она обещала в понедельник перезвонить и сказать, доставит сестру или нет…
– Ну, не понимаю, – продолжала злобиться Таня, – почему ты не выгнал эту тетку, какого черта принялся ей клинику показывать?
Федотов молчал, потом тихо вымолвил:
– Ну, думаю, может, и правда пациентка. У меня сейчас дела не слишком хорошо идут…
– На денежки позарился, – резюмировала Таня, – долларов захотел! Мало я тебе давала! Теперь, когда все наше, ты ставишь затею на грань провала! Урод! Из-за каких-то паршивых копеек рисковать будущим! Да еще отвести бабу к Костиной в комнату!
Собеседник сосредоточенно сопел.
– Вот что, – твердо сказала Таня, – ждем до вторника, ну, в крайнем случае, до среды. Если мадам не появится, придется перепрятывать Костину! Целое дело! Ладно, не расстраивайся, обойдется.
– Ты от своих гостей еще не обалдела? – спросил Артем.
Таня ухмыльнулась:
– А куда деваться, сам знаешь, они нужны. Дашка на курсе самой кретинкой слыла, впрочем, такой и осталась. Сын с невесткой ничего, тоже придурковатые. Дочка мне ее только не нравится – бойкая, говорливая и Варьку с толку сбивает, девка совсем слушаться перестала!
– Так выгони их!
Таня быстро возразила:
– Не могу, они мне пока нужны. Только не спрашивай зачем, просто поверь, что я нуждаюсь в их присутствии.
Послышался звук отодвигаемого стула. Я пониже наклонилась над чашечкой жидкого кофе. Легкий стук каблуков, шорох шелковых брюк – Таня и Артем ушли.
Я осталась сидеть, пытаясь переварить информацию. Ничего не понимаю! Они опасаются какой-то, судя по разговору, пожилой родственницы Костиной, да и сама больная представляет для них опасность.
Потом постепенно подкрался гнев. Я была самой большой кретинкой на курсе? Я такой и осталась?
Значит, домашние вызывают у Тани лишь раздражение… Кешку с Зайкой милая хозяйка обозвала придурками, Маню – говорливой нахалкой… А нас держит в доме лишь потому, что не желает по каким-то таинственным причинам оставаться в одиночестве…
Внезапно мне стало холодно, потом жарко. Щеки загорелись изнутри, во рту пересохло. Никогда до сих пор я не испытывала подобной злобы. Ну погоди, Иванова! Очень зря ты решила манипулировать мной. Теперь я просто обязана раскрыть твои подлые тайны!
Часы показывали три, когда «Вольво» замер у входа в театр «Луна на подмостках». Оказалось, это не лучшее время для сбора информации. Гулкое здание бывшего кинотеатра было практически безлюдным. Зрительный зал закрыт, за кулисами сплошь пустые грим-уборные…
Без толку пошатавшись по путаным коридорам, я набрела на дверь с табличкой «Литературная часть» и заглянула внутрь.
Маленький, размером со спичечный коробок кабинетик вмещал лишь письменный стол и два стула.
– Вы ко мне? – радушно спросила довольно молодая худощавая блондинка, читавшая рукопись.
– Право, и не знаю, – проблеяла я, втискиваясь бочком в комнатку.
Блондиночка со вздохом сообщила:
– Если принесли пьесу, давайте, только имейте в виду – никаких рецензий.
Я приосанилась, ну надо же, приняли за писательницу! Жаль лишаться подобного имиджа, но делать нечего, придется говорить «правду».
– К сожалению, не имею никакого отношения к драматургии!
– Прекрасно, – воодушевилась дамочка.