Не скрывая радости, гример ухватил подачку и почти закричал:
– Погодите тут минут пятнадцать, ща вернусь!
Слушая, как он, не дожидаясь лифта, несется вниз по лестнице, я вздохнула: полетел за дозой. Вернется благостный, тогда и поговорим.
Длинный коридор привел в захламленную кухню. Колченогий стол радовал взор прожженной столешницей. Подоконник весь заставлен самыми невероятными вещами – горшком с засохшим алое, пустыми баночками из-под разнообразных лекарств… Здесь же красовались два кирпича и несколько полуобструганных палок. На плите возвышался потрясающе грязный эмалированный чайник.
Я открыла кухонный шкафчик – ничего. Только в самом углу валяется карамелька «Малина». Холодильник тоже был пуст, если не считать консервной банки, набитой доверху окурками. Продуктов тут не держали. Впрочем, тараканов тоже не было, наверное, вымерли от голода.
Обозрев пищеблок, я пошла бродить по комнатам. Три – большие, просторные, с высокими потолками – зияли пустотой. Пыль, покрывавшая пол ровным ковром, без слов рассказывала о том, что сюда давно не ступала нога человека. Четвертая комнатка, самая маленькая, даже тесная, оказалась жилой. В ней стоял жуткого вида диван, на котором валялись клочковатое ватное одеяло и блинообразная подушка. У изголовья табуретка. На ней я с большим изумлением увидела книгу, причем какую – Карлос Кастанеда! [1] На полу, чуть поодаль от грязного, воняющего блевотиной ложа, стоял телефон. Допотопный черный аппарат, словно высеченный из цельного куска камня. В углу, прямо на обоях криво написано ярко-зеленым фломастером: «Сонька, 755-65-65» и адрес – Сомовский проезд, 19, квартира 7.
Не успела я прочитать информацию, как из холла раздался слегка хриплый голос:
– Пашка, ты где? Поправку принесла.
Я двинулась на звук.
Незнакомая женщина продолжала говорить:
– Опять дверь забыл запереть? Хотя красть у тебя нечего!
Увидав меня, вошедшая удивилась до крайности:
– Вы кто?
– Вот пришла попросить господина Филонова загримировать покойницу.
Дама покачала головой.
– Он больше не работает.
Я внимательно разглядывала ее внешность. Красивое, породистое, умное лицо. Ярко-каштановые волосы безупречно уложены, зеленые глаза умело подкрашены. Легкий румянец, едва заметная коричневая помада. Так же просто выглядела и одежда – темно-зеленый брючный костюм, коричневые туфли и одного тона с ними элегантная сумочка. Из драгоценностей лишь небольшие золотые серьги да тоненькое обручальное кольцо. Только я знаю, сколько денег надо потратить, чтобы добиться такой простоты. Женщина явно одевалась не на Черкизовском рынке. О состоятельности дамы говорил и запах духов «Ферручи» – последняя разработка Дома Диор. Всего несколько недель назад пузатые флакончики темного стекла появились в парижских магазинах. Ехидные парижанки моментально прозвали их «Головой негра», но запах потрясающий: остро-горькая гамма. После весьма неудачных «Дольче вита» этот парфюм моментально стал модным.
Я сама получила красную коробочку семь дней назад. Честно говоря, думала, что окажусь единственной счастливой обладательницей новинки в Москве. Ан нет!
– Вы его жена? – попробовала я вступить в контакт.
– Отнюдь нет, – вежливо, но твердо отрезала дама, – вам лучше не нанимать Павла. Возьмет деньги, обманет, не придет, крайне ненадежный человек. Да и ремесло подзабыл, странно даже, что вас к нему направили.
Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и вошел мертвенно-бледный, но весьма бодрый Филонов.
– Сонька, – обрадовался он, увидав гостью, и быстро спросил: – Принесла чек?
Соня дернула его за рукав и сказала:
– Сначала проводи даму.
– Какую? – искренне изумился Павел.
– Вот эту, – ответила родственница и бесцеремонно ткнула в меня пальцем.
Хозяин поморщился. Он ничего не изображал, просто, получив вожделенный укол, абсолютно обо всем забыл.
– Кто вы? – наконец спросил он.
Я изобразила бурное негодование:
– То есть как? Только что взяли у меня сто долларов, велели подождать, а теперь возвращаетесь и делаете вид, будто первый раз видимся!
Соня со вздохом расстегнула сумочку, вынула деньги и, отдавая купюру, спросила:
– Понимаете теперь, почему с ним нельзя иметь дело?
Я взяла сложенную пополам и показавшуюся мне слишком жесткой сотню и кивнула.
Направляясь домой, я очень на себя злилась. Во-первых, абсолютно ничего не узнала, во-вторых, совершенно бездарно говорила с Соней. Ну черт меня дернул вообще затевать беседы?!
Да еще представилась клиенткой! Как теперь встретиться с этой женщиной, что придумать? Домой мне к ним не попасть. Слишком глупо выглядит. Сначала изображаю заботливую сестру перед Артемом, потом представляюсь безутешной родственницей Соне. Но кто же знал, что они муж и жена? В голову не могло прийти такое.
Интересно, как мадам Федотова относится к тому, что ее муженек спит с Таней? Или она не в курсе? Может, поехать к ним на квартиру и рассказать, как несчастная больная сестра откинула тапки? Да уж, глупее ничего не придумать! Но в голову совершенно не приходили нормальные мысли, только чушь собачья.
Вздохнув, я почувствовала, как неприятно сжимается желудок. Что-то он стал болеть у меня часто. Может, наконец допрыгалась до язвы? Да нет, скорей всего, просто надо поесть. Свернув в маленький, безлюдный в этот довольно поздний час переулочек, «Вольво» повез меня домой. На перекрестке вспыхнул красный свет. Народу кругом никого, машин, впрочем, тоже, смело можно проигнорировать запрещающий сигнал, но меня обучали вождению в Париже. Дисциплинированные французские водители трепетно соблюдают правила, поэтому я покорно нажала на тормоз и от скуки принялась глазеть по сторонам. Через пару секунд загорелся зеленый, но я не сумела двинуться, так как увидела совершенно невероятную картину.
На углу стоял довольно большой щит с черными буквами «Мосгорсправка». Когда-то его братья вольготно жили на многих московских улицах, сейчас стали редкостью. Но глубокое изумление вызвал не рекламный стенд.